Открыв пакет, я отшатнулась, почувствовав отвратительный запах гари от его одежды.

– Энди, все, что ты сделал вчера ночью, было очень смелым и разумным, – сказала я.

Он кивнул:

– Ну да, верно.

Я хотела, чтобы он покинул госпиталь, не надевая свою вонючую одежду, но на улице было холодно. Я протянула ему полосатую рубашку.

– Но огонь – очень серьезная вещь, он покалечил многих людей. – Я остановилась. Лучше ему услышать это от меня. – Некоторые погибли.

Он яростно помотал головой:

– Я их спас.

– Ты не мог спасти всех. Это не твоя вина. Я знаю, ты пытался. Но не надо рассказывать людям, какой ты герой. Это называется хвастовством. А хвастаться нехорошо.

– А если я напишу книгу, это не будет хвастовством?

– Нет, не будет, – сказала я.

Позади меня внезапно распахнулась стеклянная дверь, и, повернувшись, я увидела Дон Рейнольдс, которая влетела в комнату и бросилась к Бену.

– О боже! Бен! – Она чуть не опрокинула стул вместе с Мэгги, когда рванулась, чтобы обнять Бена. – Я так испугалась. – Она не смогла сдержать слез.

Я сама чуть не заплакала – от нее исходил такой поток любви и счастья.

Они с Беном жили в маленьком домике в Серф Сити, и Дон работала вместе с Сарой в кафе «Яванский кофе».

– Все нормально. – Бен успокаивающе сжал ее руки. – Я не пострадал.

Мэгги молча встала, уступая место Дон, потом вернулась к нам.

– Как он? – спросила я, кивнув в сторону Бена.

– Не очень хорошо. – Она прикусила губу. – У него семилетняя дочка, которая живет с его бывшей женой в Шарлотт. Он все думает о ней. Представляет, что могло бы произойти, если бы она оказалась в таком положении.

– Я сказала Энди, что несколько человек погибло в огне.

Мэгги снова всхлипнула и полезла в карман за скомканным носовым платком.

– Просто не понимаю, как такое могло произойти.

– Я напишу книгу про это, но там не будет хвастовства, – зашнуровывая ботинки, проговорил Энди.

– Бен сказал, что ему на голову свалилась балка. С ним был дядя Маркус.

Маркус. Я помню, что сказал полицейский агент – двое детей и один взрослый. И во второй раз за этот вечер страх и горе перенеслись с моего сына на деверя.

Я в третий раз набрал номер Лорел, сворачивая на Рыночную улицу. Оставьте сообщение после сигнала. Опять. «Кончай, Лорел. Сейчас не время делать вид, что ты меня не знаешь».

– Ради бога, позвони! – закричал я в трубку.

Я все еще не мог поверить, что Лорел отпустила Энди на локин, тот самый, который проходил в церкви мемориала Друри.

Как только я выбрался из этой преисподней, ко мне подбежал Пит.

– Локвуд! – Он стоял всего в нескольких футах, но ему приходилось перекрикивать шум генераторов, рев сирен и шипенье пара. – Твой племянник в Нью-Ганновере. Выбирайся отсюда!

Я мгновенно все понял.

– Энди был здесь? – Я стащил с себя пожарный костюм и сбросил шлем. В церкви мои руки были твердыми, как сталь. Внезапно они затряслись.

– Вот именно, – бросил на ходу Пит, рысью направляясь к аварийке. – Бросай свое снаряжение и поезжай. Мы справимся.

– А Лорел знает? – крикнул я, но он меня не слышал.

Я пробежал несколько кварталов до парковки, по дороге сбрасывая с себя пожарный костюм, пока не оказался в униформе. Прыгнул в свой пикап и рванул с парковки. Они закрыли мост для всех видов транспорта, кроме машин «Скорой помощи», но, когда офицер, стоявший у въезда на мост, узнал меня, он махнул, чтобы я проезжал. Я звонил Лорел домой и на мобильник. Теперь я звонил в отделение экстренной медицинской помощи в Нью-Ганновере. Руки так дрожали, что пришлось набирать номер дважды.