Встретившись с вошедшим взглядом, Михаил вдруг понял, что сам он находится на пределе психологической выносливости. Еще небольшой нажим, и пружина внутри его лопнет и разорвет в клочья ту личину, которая на время сумела стать его вторым «я».

Последствия могут быть самыми неожиданными.

Чертанов нащупал в кармане небольшой кусок лезвия и понял, что первым умрет человек, перешагнувший порог хаты. Шок длился всего лишь пару минут – психологическая закалка дала о себе знать, именно стресс заставил его мобилизоваться и спокойно ответить:

– Проходи, браток, места для всех хватит. Я – смотрящий хаты. Мое погоняло – Стрелок. – И, глянув на руки вошедшего, уточнил: – Блатной?

На лице новичка промелькнуло нечто похожее на замешательство. Внешне это почти никак не проявилось, лишь слегка округлились глаза, а поднятые брови обозначили на лбу глубокую морщинку.

– Блатной, – отозвался гость. – Погоняло – Святой… Звать Герасим.

Чертанов кивнул:

– Знатное погоняло. Где-то я о тебе слышал.

– Возможно. Мир тесен, – неопределенно ответил Святой. – Кажется, и я о тебе что-то слышал.

Чертанов слегка насупился:

– Через эту хату много бродяг прошло. Может, и слышал…

– Так где мне кости бросить?

Гость как будто проверял смотрящего на крепость, непрестанно буравил его откровенным и пристальным взглядом. На мгновение его губы слегка дрогнули, словно он хотел что-то добавить к своим словам, но неожиданно расслабленно улыбнулся. Чертанов поймал себя на том, что его пальцы вновь стиснули острое лезвие. Михаил даже не мог припомнить, в какой именно момент он сунул руку в карман.

– Вот это твой шконарь, – указал Чертанов на соседние нары. – Рядом со мной будешь. Еще вчера здесь бродяга один кости грел…

– И куда же он делся?

Спросил Святой безо всяких интонаций. Всего лишь соблюдение некоторых светских условностей.

Чертанов уверенно выдержал его острый взгляд и устало ответил:

– В больничке. Кровь горлом пошла… Неизвестно, когда вернется. И вернется ли вообще!

Получилось нечто вроде намека.

– Тогда конечно, – так же невесело вздохнул Святой, бросив свой тощий сидор на шконарь.

Чертанов старался не смотреть в его сторону, но чувствовал, как тот буквально точит его пристальным взглядом. Ему очень хотелось обернуться, чтобы узнать, чего же в этом взгляде больше – ненависти или откровенного любопытства. Но Михаил сдерживался.

Глупо полагать, что Святой забыл своего следака, который не раз допрашивал его три года назад. Тогда Святого – Герасим – припомнил Чертанов его имя – задержали в связи с ограблением ювелирного магазина. Святой оставил там свои «пальчики». Дело удалось довести до суда, где оно благополучно рассыпалось. И даже брошь, обнаруженная в квартире Герасима, не сыграла роль улики. Тут же нашлась парочка свидетелей, утверждавших, что эту покупку Герасим совершил за несколько дней до ограбления магазина.

Между следователем и обвиняемым, как это нередко бывает, установились почти приятельские отношения. Хотя, если вдуматься, удивляться этому не стоило. Симпатия – чувство трудно объяснимое, и подчас она возникает там, где ее вроде бы и не должно быть. Возможно, именно поэтому бывший подследственный пока и не задал ему рокового вопроса: «А ты случайно не тот самый следак, что тянул из меня жилы три года назад?»

Объяснений было не избежать. Чертанов это знал. Он даже предполагал, когда именно произойдет разговор, – вечером, когда бродяги, намаявшись за день, разбредутся по шконарям и заснут.

Чертанов лег на шконарь и закрыл глаза. И тотчас вспомнил разговор с полковником Гордеевым.