Ах, да! Чуть не забыла, мы с ним в состоянии холодной войны, потому что прошло уже пять лет нашего соседства, а я до сих пор ему не дала. И теперь как выходной, так у соседа зарождается нестерпимое желание послушать что-нибудь погромче и потяжелее. Наивный Лёша просто до сих пор не знает, что его соседка в своё время недурно зажигала на рок-концертах, а во времена студенчества пару раз на недельку-другую уходила из дома, чтобы насладиться воздухом свободы в компании байкеров и рокеров.
Это сейчас я, можно сказать, пытаюсь остепениться и устроить свою жизнь с более подходящими на роль порядочного мужа кандидатами, а каких-то шесть лет назад я и воровством мелким промышляла, и от ментов по подворотням бегала, и в обезъяннике ночевала. Спасибо бабуле – родители не в курсе. Ещё одно спасибо баб Зине – её лекцию об избрании пути и последствиях неверного выбора я не забываю до сих пор.
Пока Тиль зажигал, будоража мою чувственность своим потрясающим голосом, я, контролируя своё перемещение вполглаза, доползла до кухни и первым делом выпила таблетку обезболивающего. Приглушила голод стаканом молока и поплелась в ванную комнату, чтобы взбодриться под душем. Благодаря удачному стечению обстоятельств, работала я только по будням в дневную смену, так что в моём распоряжении был целый день, чтобы не только прийти в себя, но и проанализировать произошедшее.
То, что это не бред, подтверждала сумка, до сих пор валяющаяся на кресле. Правда, если хорошенько подумать, то и она не доказательство. Девица могла мне привидеться, а сумку забыл кто-то из посетительниц клуба. Логично? Вполне!
Всё ещё не проснувшееся до конца сознание выдвигало одну версию за другой, в голове стоял лёгкий туман от выпитого алкоголя, так что думалось на троечку. Для начала давайте вспомним законы логики, физики и физиологии и поймём, что люди просто так не исчезают. Даже мёртвые. За свою не такую уж и долгую практику свежих жмуриков я всё-таки несколько раз видела, так что с полной уверенностью заявляю – произошедшее вчера попросту невозможно. А это значит что?
Правильно! Меня хотели травануть! И, как ни странно, почти в этом преуспели. Интересно, кто? Милашка-бармен или кто-то совсем левый? Баб Зины на них нет!
Может стоит съездить к нашим и прописать себе спасительную капельницу? А то начнут черти из-под половиц лезть, поздно будет…
Несмотря на достаточно разумную мысль, одеваться и ехать в госпиталь я не спешила. Вместо этого прошла на кухню, сварила кофе покрепче, цапнула из холодильника энергетический батончик и прошла в комнату. Сумка умершей на моих руках девицы влекла всё сильнее, и я сунула в неё свой любопытный нос сразу же, как только поудобнее расположилась в кресле. Если уж и падать в обморок, то со всем комфортом!
Сумка оказалась простейшей, без модных лейблов или других опознавательных знаков. Средних размеров, из плотной чёрной кожи. Скорее даже рюкзак, чем сумка, с характерным клапаном поверх и шнурком, стягивающим горловину под ним.
Откинула клапан, ослабила шнурок и заглянула внутрь, но ничего ценного с ходу не увидела. Обычная дамская сумка со стандартным набором косметики, несколькими скомканными купюрами среднего достоинства, ножом-бабочкой… Хм, милая девушка, она мне уже почти нравится. В смысле, у меня в сумке тоже ножичек лежит. Для яблочек, ага.
Постепенно вынимая вещь за вещью, я то скептично кривилась, то озадаченно хмурилась. Косметика была дорогой, в этом я разбиралась. Как и в ножах. «Бабочка», на мой взыскательный вкус, была чуть ли не ручной работы с изящной резьбой по рукояти и гравировкой по матовому чёрному лезвию на незнакомом языке – то ли иврит, то ли что-то подобное. Кроме этого в сумке лежали водительские права на имя Вероники Дымовой и техпаспорт на мотоцикл. Ключи, причём, как от мотоцикла, так и от квартиры (скорее всего), кожаный кисет с подозрительными мелкими перламутровыми витаминками (ну или дурью, что логичнее), а ещё странный кулон в виде то ли стилизованного акульего клыка, то ли миниатюрного ритуального клинка из грубо обработанного полупрозрачного чёрного камня. Возможно, оникса или обсидиана. Или чего-то другого, потому что черный камень едва уловимо отсвечивал бордовым.