– Я их слышу, папа, – сказал Сванни.

В темноте послышался рев дизельного мотора – на высоких оборотах.

– Ах ты черт, – сказал Виккус, – надеюсь, он умеет ездить по песку.

Лоуренс подошел к нам. Мы выстроились в ряд и стали смотреть на север, откуда доносился рев двигателя.

– В это время песок опасен, – объяснил Виккус. – Мягкий. Мелкий. Река пересохла. Если они не сдуют шины, они завязнут. И тогда мы в полной заднице.

– Не волнуйся, папа!

– Кому-то ведь надо волноваться, а то всем пофиг!

– Похоже, они перебрались.

Мотор заурчал сдержаннее, тише.

– Почему он не включает фары?

– Не волнуйся, папа.

– Прекрати повторять одно и то же, как попугай!

– Пап, но нам не о чем беспокоиться. На нашей стороне все законно, у нас есть все разрешения.

– А этим людям сегодня придется возвращаться в Зимбабве, и у них никаких документов нет.

Тут мы увидели грузовик, старый «бедфорд». Он показался из темноты на границе освещенного участка.

– Слава богу! – воскликнул Виккус Сванепул. – Это старый «ар-эл».

– Чего?

– Пожалуй, единственный «бедфорд» с полным приводом, – сказал Виккус, когда грузовик остановился рядом с нами. Судя по всему, раньше им пользовались военные: зеленая камуфляжная краска выцвела и облупилась, зато мотор был явно в полном порядке. За рулем сидел чернокожий водитель в желтом жилете с мускулистыми руками и сигаретой в зубах.

Открылась пассажирская дверца. На землю легко спрыгнула женщина и, не глядя на нас, словно нас здесь и не было, обошла грузовик. Кузов был обтянут грязным серым брезентом. Она начала развязывать веревки.

– Ну и ну! – пылко, но негромко воскликнул папаша Виккус.

На первый взгляд женщина производила сильное впечатление. Плечи, руки и ноги у нее были мускулистыми, выдавая спортсменку. Черные как смоль волосы были небрежно стянуты в конский хвост, шея длинная, изящная, кожа медового цвета покрыта испариной, на лице выделяются высокие скулы. Настоящая Лара Крофт из провинции Лимпопо – в сапогах, шортах цвета хаки в обтяжку и белой майке без рукавов, подчеркивающей пышный бюст.

– Вы Корнел? – спросил сынок Сванни, приятно удивленный тем, что голос из телефонной трубки принадлежит такой красавице.

Она посмотрела на него и приказала:

– Иди сюда и помоги!

Сванни словно прирос к месту.

– Флеа! – изумленно воскликнул он. – Флеа ван Ярсвелд?

Она нахмурилась:

– Я тебя не знаю.

– Мы вместе ходили в начальную школу, – произнес Сванни. Видимо, он ужасно обрадовался возможности возобновить знакомство. – Господи, Флеа, как ты переменилась!

– Меня зовут Корнел. Ты помогать собираешься или будешь просто так глазеть? – Она отвернулась и снова принялась отвязывать брезент.

– До чего же я рад снова видеть тебя! – И Сванни поспешил на помощь.

Флеа ван Ярсвелд, укротительница носорогов.

Она руководила снятием брезентовой покрышки; отдавала приказы раздраженно и самоуверенно, как будто наши скудные умишки не в состоянии понять всей важности ее миссии. Меня она удостоила неодобрительного взгляда, заметив, что я не рвусь помогать, а наблюдаю за происходящим со стороны, скрестив руки на груди. Подойдя к ней поближе, я разглядел, что в ее красоте имеются изъяны и впечатление, производимое ею в целом, гораздо сильнее издалека. Глубокие носогубные складки выдавали раздражительность, подбородок оказался вяловат. Ее лицо можно было бы назвать холодным, если бы не крошечный шрамик на левом нижнем веке, похожий на слезинку. Шрамик придавал ей немного печальный вид.