– Э-э, голубчик, однако, как вас развезло! Разве можно смотреть на африканские звёзды так пристально? – воскликнул доктор.

Он закрутил головой, высматривая кого-то, и вдруг закричал испуганным, всполошенным голосом:

– Платон!

Когда на его зов прибежал Платон, доктор Легг велел ему взять сквайра и отнести в палатку.

Тут мистер Трелони окончательно очнулся. Он сердито отпихнул руки Платона, обозвал доктора «волшебной трубкой» и пошёл спать.

****

На следующее утро ничто, казалось, не напоминало им о вчерашнем происшествии с крокодилами.

Ночь прошла спокойно, дождя не было, но саванна на чуткий взгляд мистера Трелони продолжала зеленеть. Матросы угомонились, но, когда кто-то из них в присутствии капитана попробовал возобновить вчерашнее подтрунивание над матросом Бруском, капитан осадил остряка.

– Джон, – сказал он ему строго. – Ещё раз услышу, мокну в смоляную бочку.

И все матросы сразу всё поняли, а когда новый день принёс и новые события, случай с крокодилами сам собою отодвинулся на задний план.

Около двенадцати дня, – джентльмены только-только закончили подводить и сверять свои часы, – вдали, со стороны Фута-Джаллон, показалась длинная цепь африканцев. Первым их увидел Жуан: он ожидал носильщиков именно сегодня и всё время смотрел в нужную сторону. Джентльмены и матросы, и без того вооружённые, напряглись, доктор Легг по знаку капитана скользнул в палатку к коробу с оружием, готовый по сигналу капитана доставать мушкеты. Но вот первые африканцы в цепи приблизились к лагерю, и дон Родригу и Жуан пошли к ним, дружески улыбаясь. Капитан, на лице которого ясно читалось облегчение, двинулся следом за проводниками.

Судя по приветствиям, которыми обменялись вновь пришедшие и проводники, к месту стоянки пришли именно те, кого ждали. Это были чернокожие высокие, хорошо сложенные и почти неодетые люди. Они расположились лагерем неподалёку, и через некоторое время у них запылал костёр, на котором они принялись жарить какое-то животное, убитое по дороге. Потом к ним потянулись матросы, сначала робко, явно стесняясь, потом смелее и развязнее, и скоро и те, и другие стали смеяться, что-то друг другу рассказывая, а больше показывая, размахивая руками и даже подпрыгивая.

И мистер Трелони, поглядывавший изредка в ту сторону, подумал, что все люди, в сущности, предельно одинаковы и прекрасно уживаются вместе, пока один не начинает угнетать другого, и тогда их отношения обязательно перерастают во взаимную неприязнь и даже ненависть. Он вместе с доктором Леггом и Платоном сидел у офицерского костра и принимал участие в беседе, которую капитан через обоих проводников вёл со старшим туземцем.

Это был рослый и статный мужчина зрелого возраста. Звали его Йаро, он был из племени мандинка и, в отличие от своих соплеменников, оказался одет в домотканую полосатую накидку, которая красиво оттеняла его тёмно-коричневую кожу. Его негритянские черты лица были приятны, волосы – очень курчавые, длинные, борода негустая, но хорошо развитая у подбородка. Его большие умные глаза не явно, но тщательно ощупывали белых людей и особенно капитана. Разговор шёл уже долго, но к сути своей так и не приблизился.

– Надо запастись терпением, – предупредил всех дон Родригу.

И разговор по традиции шёл о погоде, о том, как туземцы дошли сюда, о здоровье семьи и урожае. Отвечая на неспешные вопросы Йаро, старый португалец успевал рассказывать англичанам о некогда могущественном племени мандинка, которое основало большое государство Мали и даже подчинило себе соседей.