Дознатчики сидели на втором этаже трёхэтажного деревянного дома, выходившего торцом к тюремному двору и фасадом к внешней стене. Смысл этого стал понятен Горыне, когда он вместе с Саввой поднялся в один из кабинетов и увидел узкие бойницы окон, обращённые на улицу.

За столом, заваленным бумагами и папками, сидел крепкий лысоватый мужчина в чуть лоснящемся мундире и коротких мягких сапожках.

– Вот, Гордей, принимай помощника, – произнёс Савва, входя в кабинет.

– А… Савва. – Гордей Копытин – старший околоточный пристав Разбойного приказа чуть подслеповато прищурился, глядя на вошедших, и, подхватив со стола очки с небольшими круглыми линзами, надел на нос и внимательно, словно на рынке, осмотрел Горыню. – Опять мясника сватаешь. Говорил я тебе, Разбойный приказ – это не Особая сотня. Тут головой думать нужно.

Вместо ответа Савва расстегнул форменный кафтан и вытащил на свет золотую пластинку пайцы, украшенную фигуркой сокола из накладного серебра.

– Ну, так-то да. – Гордей кивнул, признавая волю князя. – Против такого не попрёшь. Ладно, лети, соколик наш драгоценный, мы тут сами разберёмся. – Дознатчик сделал жест ладонью, и Савва, подмигнув Горыне на прощание, ушёл.

– Ну, голубь сизокрылый, – Гордей взял в руки перо и начал аккуратно чистить его от подсохших чернил и бумажных волоконец. – Делать-то что умеешь? Про воинские умения свои не сказывай. То будешь девкам заливать. Что, кроме того?

– Могу расспросить человека, не попортив шкуру, могу войти в дом без ключей и не потревожив никого. Могу сказать, что человек врёт, если разговор спокойный. Могу…

В этот момент дверь кабинета распахнулась с такой силой, что ударила о стену. Сидевший чуть в стороне Горыня уже скинул пальцем большой руки предохранительную петлю с рукояти револьвера, но как оказалось, это не к нему.

– Гордей Иваныч, Миньку Седого в трактире на Речной видели! Пятёрка Гаврилы вся там, да Особая даёт два десятка.

– Пока они приедут, Миньку поминай, как звали, – произнёс Гордей, напряжённо задумавшись. – Давай хватай всех, кто рядом, и поехали. – Он поднял острый взгляд на Горыню и кивнул. – Ты тоже.

Открытая рессорная повозка, запряжённая парой крепких лошадей, домчала до места буквально за пятнадцать минут, и, не доезжая до места целый квартал, дознатчики Разбойного приказа стали соскакивать с подножек, беря трактир в оцепление.

– Так. – Гордей оценивающе посмотрел на Горыню. – Одет подходяще. Войдёшь в трактир и закажешь выпить. Там публика чистая, так что помои не наливают. Сидишь, пока наши не ворвутся в зал. Дальше сообразишь сам.

– А как он выглядит-то, Минька этот? – Горыня проверил ещё раз, как ходят в кобурах револьверы и на месте ли «зубочистки».

– Шрам у него через всё лицо да волос длинный и седой, как у волхва, – нехотя ответил Гордей. – Ты ж не вздумай его брать. Пулю поймаешь, меня потом Савва без соли сожрёт. Иди…

Легко соскочив с возка, Горыня сделал движение, словно поправлял шляпу, и двинулся вперёд, туда, где на углу стоял двухэтажный дом, занимаемый трактиром «Пивная бочка». Сразу срисовав наблюдателей внизу и в окне второго этажа, он поднялся на крыльцо и распахнул неожиданно тяжёлую дверь. Внутри кабак представлял собой просторное помещение с двумя десятками массивных столов и длинной стойкой, за которой находился сам кабатчик и ряды разноцветных бутылок.

Не глядя ни на кого, Горыня прошёл к свободному столу, сел, чуть расфокусированным взглядом посмотрел на хозяина и сделал приглашающий жест.

Полноватая девка в несвежем переднике подскочила через несколько секунд.