Когда вошла в комнату, Эш уже растянулся на кровати.

– Потише, зефирка. Тут некоторые спать пытаются, – недовольно поморщился он, перевернувшись на другой бок.

Ничего не ответив, я открыла его шкаф.

Прошло десять лет, а мои вещи все еще лежали здесь, никем не тронутые, и пахло от них немного пылью и яблоками. Почему Эш не выкинул их? Зачем хранил так долго?

Хотя, какое это имело значение? Я простила ему собственную смерть, но чужую простить не смогу никогда.

Схватив первое попавшееся, я собиралась выйти, но Эш остановил меня.

– Спи со мной, – он не просил, а указывал. – Я не хочу караулить тебя каждый день и из-за этого не высыпаться.

Конечно, кто бы сомневался.

Но сейчас я была слишком безразлична ко всему вокруг, и уж тем более, слишком безразлична, чтобы спорить.

Быстро переодевшись, я устроилась рядом и до самого заката мы лежали на кровати в паре сантиметров друг от друга, но ни один из нас не прикасался к другому.

Так прошло несколько дней, а может даже недель. Каждый вечер я просыпалась и шла за Эшем в гостиную.

Там мы вдвоем пили кровь пополам с виски. Я в основном молчала и действовала, точно сломанная кукла, но Эша это не особо смущало.

Он либо занимался своими делами, либо разглагольствовал о вечности, скуке и вампирах, либо просил меня рассказать ему сказку.

Я рассказывала. Я не выдумывала ничего нового, лишь повторяла то, что он уже слышал десять лет назад, но Эша это устраивало.

Казалось, будто мы действительно переместились в прошлое, но в его самый темный и мрачный вариант. Так было бы, окажись я умнее и не влюбись в Эша.

Впрочем, кое-что об этом вампире я успела уяснить четко – он ненавидел скуку. И не смог бы стерпеть подобное однообразие слишком долго.

А я… мне по-прежнему было все равно.

И только на рассвете, когда Эш уже ложился в кровать, я запиралась в его ванной, вставала под теплые струи воды и плакала от собственного бессилия, бездействия и от того, что ничего уже нельзя изменить.

Обычно Эш делал вид, что не слышит этого, а может и впрямь не слышал – вода шумела достаточно громко, а я делала это молча. Просто сидела, чувствуя, как по щекам текут слезы, смешиваясь с водой, но не издавала ни звука.

Наверно, в эти дни я была такой жалкой, что даже охотники на вампиров побрезговали бы мной.

Прошлой мне стало бы тошно от самой себя и от подобной покорности, но нынешняя я сломалась, кажется, навсегда.

Было уже утро, когда я снова заперлась в ванной, но сегодня все пошло не по привычному сценарию.

Из-за плеска я не услышала, как Эш поднялся, и заметила его лишь тогда, когда он одним мощным ударом выбил дверь в комнату.

Вздрогнув от резкого звука, я обернулась в его сторону.

Раньше мне бы захотелось прикрыться, или выскочить и завернуться в полотенце. Но сейчас я продолжила сидеть, обхватив колени и сжавшись в комочек.

Смысл прикрываться, если Эш все видел, ведь прежде мы занимались сексом.

Вампир покачал головой, и на секунду в его глазах мелькнуло что-то странное. Стянув с крючка чистое полотенце Эш шагнул ближе, а после выключил воду. Нагнулся, расправив махровую ткань, словно приглашая меня – примерно также делала моя мама, когда я была маленькой… да что там, наверно, все мамы так делали.

Вот только теперь я бы не поверила в его заботу.

– Зачем пришел? – спросила глухо. – Кажется, ты собирался спать.

– Разве можно спать в таком шуме? – закатил глаза Эш.

Да, определенно его манера поведения ничуть не изменилась. Он снова нацепил маску, прилипшую к нему так крепко, что она стала второй кожей. Вот только теперь я знала, что под ней скрываются не любовь и доброта, а жестокость и безумие.