Она некоторое время копошилась, перекладывая их, пока не достала одну, уже успевшую запылиться. Сдувая пыль, кинулась ко мне и, открыв крышку, положила изделие тонкой работы на стол.

Я смотрела на перчатки, испытывая смешанные чувства. Сшиты они были аккуратно — длинные, почти до локтя, но из неплотной дышащей ткани, так что в них не должно было быть жарко. Взяв их в руки, я внимательнее их разглядела. На одной из перчаток с внешней стороны начиналась серебряная вышивка из серебряной нити — миниатюрные виноградные листья вились по направлению к запястью и оплетали его.

Они выглядели так, точно шились в пару к Туманному. Очередная случайность.

— Белых у вас нет? — спросила, и так зная ответ.

— К сожалению, нет. Остались только такие, серые, — ответила женщина растерянно. Было везением уже то, что у них отыскалась хоть одна пара. Но серые?..

Как и вышитые виноградные листья, оттенок ткани нес в себе особый смысл. Бытие словно говорило мне: «Привыкай и смирись. Теперь света и тьмы в тебе ровно поровну».

— Хорошо, — вздохнула. — Я возьму их. Не заворачивайте.

Расплатившись, я сразу же облачила руки в перчатки, на время передавая карамельное лакомство портнихе, и лишь потом покинула лавку. Кольцо теневого дива спряталось под материей.

Когда я оказалась в своем теле, вернулась проблема прикосновений. Как когда-то мне тяжело было отгородиться от чужих эмоций, так теперь моя душа так и норовила упорхнуть, поменявшись местами с новой жертвой.

И больше всего на свете меня не прельщала перспектива оказаться в мужском обличии. Но в то же время в голове не раз промелькнула мысль: как быстро кто-нибудь распознает обман?

— Я возвращаюсь к карете. И тебе лучше не показываться им на глаза. В отличие от простых людей, они сразу поймут, что ты такое, — произнесла я.

Птица некоторое время упрямо сидела на моем плече и вспорхнула, лишь когда на другом конце улицы показалась карета. Точно призрак. В какой-то степени она им и была.

Я проводила взглядом черную точку, что стремительно исчезала в небе, и направилась к экипажу, окруженному несколькими даэвами на лошадях. Эскорт, которому мог позавидовать даже король Исонии.

Светлые даэвы. Воины, защищающие мир. В детстве я считала их героями, а потом сама стала одной из них.

Но остались ли они героями? Это вопрос.

Дверца кареты отворилась, а я, скидывая капюшон, проникла внутрь.

Внутри на бархатных подушках глубокого синего цвета сидел див в белом. Фредерик отнял ладонь, которой задумчиво подпирал подбородок, и взглянул на меня. Глаза цвета бушующего океана будто постоянно искали что-то во мне. Но к лучшему или нет, пока не находили.

Каждый раз, когда я смотрела в его лицо, что стало старше, мое сердце тяжелело. Я постоянно подмечала изменения в мужественном лице — возраст отточил его красоту. Глаза, губы, скулы… А из-под ворота его мантии выглядывал краешек звезды — видимо, на ключицах уже не оставалось места, и знаки отличия теснились к шее.

Фредерик проследил за моим взглядом. Улыбнулся, когда заметил, что я вновь, как в былые времена, прихватила сладость с рынка. Спросил:

— Ты в порядке?

— В порядке, — отозвалась я, перед тем как сесть напротив, по старой привычке передавая яблоки брату. Осеклась, вспомнив, что передо мной глава светлого ордена, а вовсе не тот молодой парень, которым он был раньше. Но прежде, чем я убрала руку, див принял случайный подарок. — Спасибо за остановку. Мне было это нужно.

Он понимающе кивнул, а я вспомнила, как мы бродили по лесу еще подростками. И что именно Фредерик первый показал мне, как правильно держать меч. Долорес, его бабушка, уже тогда была слишком слаба, чтобы обучать меня бою.