Подобное занятие не могло принести ему богатства, но Джим к нему и не стремился. Деньги его давно не интересовали. Дела шли хорошо, а больше ничего и не требовалось. Он верил, что, возможно, именно так и проведет остаток своих дней, неспешно уходящих в прошлое.

Когда он увидел двоих мужчин, которые шли по тротуару и ничего не жевали, то сразу понял: они направляются именно к нему.

Одному из них на вид было лет сорок, может быть на год-два меньше, второму – двадцать с небольшим. Оба выглядели стройными и подтянутыми. Младший был одет в черную футболку и армейские брюки защитного цвета, и весь его вид говорил о том, что он – сила, с которой следует считаться. На старшем были черный костюм и белая рубашка, и в них он чувствовал себя вполне уютно, несмотря на жару. Его явно ни в коей мере не заботило, что думают по этому поводу окружающие.

Младший подошел первым. Джим улыбнулся и поднял свой поляроид.

– Хотите сфотографироваться?

Живя в Ки-Уэсте, можно было встретить немало однополых пар.

Молодой человек, оказавшийся дюймов на пять ниже Джима, ничего не ответил, лишь окинул его взглядом с головы до ног, словно оценивая – хотя и неясно, с какой целью.

Наконец парень заговорил.

– Вы Джеймс Кайл?

В голосе его прозвучали странные нотки. Джим с сожалением покачал головой.

– Ошибся, сынок. Моя фамилия Уэстлейк. Извини.

Молодой человек кивнул, но не двинулся с места.

Джим прикинулся дурачком.

– Ты насчет лицензии? Я думал, в наше время это не столь уж и важно.

Он кивнул в сторону художников-портретистов, которые сгрудились в конце Дюваль-стрит, обещая всем сделать их похожими на Брэда Питта или Долли Партон.

– Множество людей просто садятся и работают, пытаясь воспользоваться своим шансом. Но, знаешь, если это действительно проблема, я с радостью…

Он сделал паузу, давая возможность ее заполнить. Но парень молчал, продолжая стоять с непонятным выражением на лице. Вдоль его правой скулы шел старый шрам примерно дюйма в полтора длиной. Где он мог его получить?

– Послушай, сынок… что тебе, собственно, нужно?

Молодой человек повернул голову.

– Не могу поверить, что это он.

Парень обращался к своему спутнику, неожиданно появившемуся рядом. Джима слегка обеспокоило, что кто-то смог оказаться столь близко, оставшись незамеченным. Он вдруг почувствовал, что стареет.

– Это он, – сказал второй. – Ты помнишь меня, Джеймс?

Конечно, Джим его помнил. Это было давно, и тот успел постареть, но только внешне. Глаза остались такими же бесчувственными и ледяными. Человек выглядел так, словно покинул материнскую утробу уже с дурными намерениями. Джим надеялся никогда больше его не встретить и даже начал верить, что так оно и случится.

Это был Прозорливец.

– Помню. Что тебе нужно?

– У меня для тебя есть работа.

– Мне не нужна работа. У меня уже есть своя.

– Мы ведь договорились, Джеймс.

– Это было давно. Я делал то, что тебе требовалось, потом ты перестал меня об этом просить. Я решил, что все закончилось.

– Нет. Ты знал, что подобное может случиться.

– Что, если я просто решу забыть обо всем этом, повернусь и уйду?

– Тогда ты еще до вечера окажешься в тюрьме, если не будешь к тому времени уже мертв.

Джим посмотрел в сторону пристани. Над головой кружили морские птицы. Одна из лодок со стеклянным днищем медленно входила в гавань в пятидесяти ярдах отсюда, и в ее иллюминаторах отражались лучи солнца. Одни ждали посадки, другие – высадки. Многие ели мороженое. Все оставалось так же, как и прежде, но для него все изменилось. Ему вдруг стало очень холодно, несмотря на выступивший на затылке пот.