На всякий случай глянул в глазок, увидел знакомые силуэты, распахнул дверь. На него сразу навалилась высокая яркая блондинка.

– Юрок! – завопила она. – Я уж думала, забыл любимую.

– Как тебя, стерва, можно забыть? – Юра обнял ее, закружил по комнате. – Муська! Ты же как единственная звездочка в осеннем небе!

– Ой, как классно ты говоришь! Прямо вроде как поэт!

– Не вроде, а самый что ни на есть. Особенно в постели! Что ни вздох, то стишок! – Схватил вторую девушку, рыженькую и ладненькую, потащил к Кузьмичеву. – А вот это… как тебя?

– Мила.

– А это, Милка, твоя судьба. Судьбу кличут – Кузьма. Протяни лапу, Кузьма, и скажи Милочке «здравствуй».

Сергей послушно протянул девушке руку, представился.

– Здравствуй.

– Да он у тебя будто замороженный, – рассмеялась Муська. – А ну тут же поцелуйтесь! Тут же, немедленно, иначе я уйду и не вернусь.

– Вместе уйдем! – поддержал ее Юра. – И пусть они без нас косяки тут разводят.

– А ты ничего, – неожиданно возмутилась Мила и тут же поцеловала Сергея в щеку.

– Ва-у! – взвыли Юра и Муська и принялись сами целоваться.

Девчонки шустро потащили из кухни закуску, парни стали откупоривать воду и спиртные напитки.

Мила столкнулась с Кузьмичевым в узком коридорчике между кухней и гостиной. Обхватила, стала целовать.

– Ну, а я хоть чуточку тебе нравлюсь?

Он полушутя поцеловал в ответ.

– Даже больше чем чуточку.

– Смотри, Кузьма, – погрозила она пальчиком. – Ловлю на слове. Слово легкое, последствия тяжелые. – И убежала в гостиную.

Шумно-весело они расселись за столом. Мила демонстративно потащила за собой Сергея, а Юра подошел к окну.

– Если уважаемые дамы не возражают, – произнес он, – дневное освещение мы слегка пригасим и для интима посидим в волнительном для всех сторон полумраке.

– Ой, Юрок! – взвизгнула Муська. – Я прямо завожусь вся, когда ты красиво выражаешься.

И вдруг Юра возле окна замер, не успев задернуть шторы.

– Матка боска… – в удивлении прошептал он, – вот это подарок к женскому дню…

Во дворе остановились две машины – джип и, кажется, «восьмера», из них вывалились трое крепких парней. Они, перебросившись короткими фразами, направились к подъезду дома. Из окна было видно, что в машинах остались еще люди.

Юра бросился к музыкальному центру, вырубил звук, прошел к столу, шепотом приказал:

– Тихо! Ни слова, ни грюка! Кочумать!

Все затихли до такой степени, что стало слышно, как шумит газовая горелка, а в ванной шумит незакрытый кран.

– Выключи! – приказал Муське Юра. – Все выключи, чтоб не засекли.

Та на цыпочках метнулась на кухню, погасила газ, выключила воду в ванной и возвратилась на место.

В дверь раздался звонок. Вначале короткий и как бы пробный, затем последовало несколько длинных, требовательных.

В квартире все молчали напряженно и выжидательно. Раздался телефонный звонок, Юра показал, чтобы трубку никто не трогал.

В дверь снова стали сигналить – настойчиво, жестко.

Юра поднялся, показал Сергею, чтобы вышел с ним во вторую комнату.

– Ты понял? Это по мою душу.

Кузьмичев кивнул.

– Когда им надоест, тебе придется брызнуть отсюда.

– Бежать, что ли?

Юра невесело хохотнул.

– Дурень… Кто ж тебе позволит бежать? Ни я, ни тем более братва этого не допустят. Пойдешь по одному адресочку, передаешь маляву, которую я сочиню.

– Кому?

– Верному человеку. Если спросит подробности, виньеточки сам дорисуешь. В том числе и про приключения в твоем городе. К тому же такое знакомство и тебе будет не без пользы.

Он присел на кровать, выдрал из какого-то блокнота листок бумаги, что-то нацарапал на нем. Отдал записку Кузьмичеву.