– Стряслось.

– Когда это могло случиться? Я его видел сутки назад.

– Он похитил ребенка, Петр Петрович.

– Что? – Грязнову показалось, что он ослышался.

– Ваш сын похитил ребенка.

Петр Петрович не сводил с собеседника глаз.

– Шутка? Если шутка, то идиотская… Или вы пытаетесь перебросить стрелки на меня? Не выйдет!

– Ваш сын похитил ребенка, – раздельно повторил Кузьмичев.

– Какого ребенка?

– Сына Нины Пантелеевой.

– Это вы его похитили! И обыск у вас был именно по этому поводу!

Сергей положил свою руку на руку Грязнова.

– Ваш сын – преступник. Он замешан в киднепинге.

– Бред… – Грязнов полез в карман за сигаретами, закурил. – Бред и ерунда. Он в командировке. Такого не может быть… потому что не может быть. Я отлично знаю своего сына.

– Значит, не знаете.

Грязнов вспылил:

– А откуда вы его можете знать? Вы его даже в глаза не видели!

– Не видел, – спокойно ответил Сергей. – Но знаю о нем, видимо, больше, чем вы.

– Например! – Грязнов перешел чуть ли не на крик. – Что вы можете сказать о нем такого, чего я не знаю?

– Наркотики.

– Ну?

– Вы знали, что ваш сын наркоман?

– Допустим, – не сразу ответил Петр Петрович. – К сожалению, сегодня дети многих родителей в плену этой заразы! Да, наркоман! Но при чем здесь похищение ребенка? Где у вас доказательства?

– К сожалению, есть. Мои люди вышли на него.

– Так арестуйте его! Расстреляйте! Убейте, если он преступник! Зачем вы мне это говорите?

– Вы должны сами решить.

– Что решить?

– Решить, как поступить.

– Зачем? Если это правда… не дай бог, если это правда… я сам, своими руками убью его.

– Надо заявить в милицию. И это лучше всего сделать вам самому.

– Что значит – лучше всего? Прийти и сказать, что мой сын преступник?

– Да.

– Но я не верю! Я не верю вам! Это шантаж, попытка меня унизить… Нет, даже не унизить – уничтожить! Я мешаю! Стою на вашем пути! Но вам не удастся! Я раньше уничтожу вас! Сейчас выйду из машины и заявлю в милицию! На вас, как на лжеца и сволочь! Я не верю вам! Ни одному слову не верю! Лжете! Все лжете! Я знаю своего сына! Вы сами похитили ребенка и пытаетесь все свалить на меня и моего сына!

Зазвонил телефон Кузьмичева. Грязнов хотел было покинуть салон, но Кузьмичев резко осадил его.

– Они посадили его на иглу! – кричала в трубку Нина Пантелеева. – У него ломка!

Кузьмичев поднес трубку к уху Грязнова, и тот, бледнея лицом, стал слушать крик и плач матери. Но главное – он услышал имя своего единственного, родного сына.

Грязнов открыл дверь своей квартиры, прошел сначала зачем-то на кухню, затем в гостиную и вдруг в спальне увидел разметавшегося на постели, крепко спящего Грэга.

В каком-то изумлении остановился перед ним.

Вышел из спальни, достал в кабинете из ящика стола пистолет, вернулся к сыну.

Оружие положил в карман пиджака, несколько раз толкнул спящего.

Тот не просыпался.

Отец толкнул сильнее. Грэг резко приподнялся, со сна испуганно вытаращился на отца. Попытался улыбнуться.

– Устал, сынок? – спокойно спросил Грязнов.

– Слегка. Разморило.

– Может, поговорим? Ты ведь не торопишься?

– Не тороплюсь. Пока не тороплюсь. – Грэг всматривался в лицо отца. – О чем поговорим, батько?

– Разве не о чем? Хотя бы о поездке.

– Все нормально. Были проблемы, теперь нормально.

– Какие проблемы?

– Мелочь. Главное, я дома. Вижу тебя… Если честно, я по тебе здорово соскучился.

– Говоришь, соскучился? – Петр Петрович помолчал, освобождаясь от спазма, перехватившего горло. Неожиданно спросил: – Зачем ты сделал это, сын?

Грэг вздрогнул.

– Что?

– Ты знаешь, о чем я говорю.

Глаза парня стали расширяться, на лбу выступили мелкие капельки пота.