…В тот раз трофейный коньяк «Мартель» вестовому конвойного капитана, ныне заслуженному пенсионеру МВД, не понравился – разведенный спиртик из фляжки победителя показался ядренее и слаще.

– А еще как-то раз Дремов против троих «робинзонов» вышел, – продолжил тогда вечер воспоминаний заслуженный пенсионер. – Это уже после войны было, мы вместе с ним в разведшколе науку проходили. Там «робинзонов» использовали как учебный материал – вроде живых чучел для рукопашки. В работе как раз были двое бывших власовцев и молодой уголовник. Власовцы мятые уже были, пожилые, без куражу – ну, б/у, короче. А урка помоложе, злой, падла, и… Ну, дубленый такой, жилистый пацан.

– Что, по серьезу буцкаем? – урка был самый натуральный бандит, осужден по мокрухе. Теперь таких авторитетами называют.

Дремов ему подтвердил, что вполне по серьезу.

– Ну, по серьезу так по серьезу, начальник, – урка слова лениво так гундосит, губу оттопыривает, зенки свои белесые прищурил, глядит на фигуру «гражданина начальника» с насмешкой – мол, щас я тебя урою, курва легавая…

Первым Егерь привалил тогда власовца. Кулаком под сердце, почти без замаха. Как он сумел – не знаю, только власовец отключился мгновенно, точно серпом подрубили – аж лбом оземь тюкнулся. Второго тоже с одного удара под корень подрубил – раздробил каблуком коленный сустав. А вот с уркой… До того сразу дошло, с кем он связался, только блатной кодекс ему убегать не позволил. Урка стал кругами ходить, держал дистанцию, что-то соображал, изучая Дремова, как опасную змею на тропе. И вдруг, неожиданно сорвав с головы свою блатную кепочку-восьмиклинку, насадил Андрею на голову так, что закрыл и глаза, и нос… Я вижу – на миг опешил Дремов, дыхание сбилось, врага не видать… Машинально дернул кепочку – не вышло сразу сорвать. Нос помешал… И тут же жуткий удар пропустил – носком сапога под самое дыхло…

Как Дремов устоял, не знаю. Все же к удару был готов, напрягся весь, это видно было… По счастью, на курсах СМЕРШа обучали бою в темноте либо с завязанными глазами. Дремов согнулся, качает корпусом туда-сюда, не дает урке выбрать, куда бить, а сам исхитрился и поймал того на захват, и уже поймал его голову на сгиб локтя – дальше удушающий прием, и хана бы уркагану. Но тот как-то выскользнул, и ударил было Дремова под колено, но Андрей уже успел сбросить чертову кепку и пошел на урку, как танк, освирепел, забыл про свою науку, вломил бандиту пару раз – и тот поплыл, стал заваливаться, но и тут свои блатные замашки не забыл – вместо того чтобы назад или вбок упасть, повалился прямо на Дремова, а сам хавку раскрыл и цап своими железными зубьями… Как Андрей успел уклониться – до сих пор не знаю, все было как в ускоренном кино… Вот реакция у мужика! Ну какой нормальный человек мог ожидать такое? А он – успел! Зубы уркана ну прямо в миллиметре от Андреева носа щелкнули. Еще немного – и остался бы калекой…

Теперь Дремов себя контролировал полностью – слепую ярость сменила расчетливая злость. Несколько сильных, точно нацеленных ударов – и урка, уже нисколько не притворяясь, упал на колени, прикрывая голову.

– Уй, начальник! Больно же! Пожалей, не калечь! Уй, не надо больше, помру! – урка завывал и взвизгивал, точно подбитый пес. Андрей остановился.

– Ой, отец… Ты что… Все нутро отбил… Как жить теперь? Больно… – гнусавые причитания звучали непрерывно и очень жалобно, пока урка медленно поднимался на ноги.

И вдруг, резко разогнувшись, молнией выбросил вперед правую руку с растопыренными рогаткой пальцами – прямо Дремову в глаза. Но Андрей ждал этого удара – кое-какой опыт общения с этим народом у него имелся. Как только завелась песнь: «Больно, начальник» – жди «козы» в глаза. Дремов поймал руку на излом, жалеть не стал. Послышался хруст, и урка взвыл уже не притворяясь. Дремов развернулся и пробил по печени и в переносицу. Блатарь упал. Несколько секунд лежал в отключке, затем Дремов ткнул его носком сапога по почкам. Урка охнул, застонал. Но попыток встать больше не делал. Так и остались лежать все трое – власовцы могли бы встать, но мудро рассудили, что лучше начать шевелиться потом, когда уйдет этот легавый волкодав, а урка только в больничке окончательно пришел в себя, после того как сердобольные врачи сложили и кое-как загипсовали его конечность.