Под утро светляры разыгрались, расцарапались лапками, раскачали шар и уронили его с подставки. А шар был красивый, из светлого хрусталя. Санья с мамой наклеила на него золотые звёзды и фигурку Деда-Морквоеда, который приносит малышам подарки. И вот, пожалуйста, из-за этих неугомонных жуков хрусталь вдребезги, светляры по дому – шурх, и затаились по углам.

Всё утро Санья ловила бесстыжих светляров, которые от стыда расползлись по их большой норе. Из-за этого она едва успела ухватить кусок шпинатного пирога и выпить кислючего маминого киселя из деревеня: один глоток – и уши торчком весь день! А когда наскоро причёсывала шёрстку, то услышала, как звонит рабочий колокол.

Санья вылетела из норы и помчалась так быстро, что почти обогнала собственную тень. И что же? Всё равно опоздала на работу!

Спросите, какая работа, ведь Санья ещё ходит в школьный крольчатник? Самая обычная, в подземных садах города Холмограда. Все молодые кролы во время зимних каникул принимались за работу наравне со взрослыми: так много надо было успеть сделать за влажную, полную дождей зиму. Посеять и собрать три урожая, подготовить подземные грибницы для летних засушливых месяцев, запасти воду в цистернах, вырастить в теплицах тридцать пять видов салатов и сорок один с половиной сорт капусты. А ещё чистить, подметать, красить, чинить и, конечно, валять дурака.

Её начальница, почтенная тётушка Серохвост, только фыркнула в седые усы, когда Санья влетела в оранжерею.

– Колокол уже прозвенел, Санья!

– Пушинкова опоздала! – радостно закричала Марья Круглоухова, извечная соперница Саньи. – Да ещё и в разных башмаках прискакала!

Санья только охнула – в темноте и спешке она не заметила, как надела разные башмаки. На правой лапке красовался красивый красный башмак, а на левой – жёлтый! От огорчения у неё даже голова немного закружилась – как же она теперь будет работать?

– Так, сегодня отвечаешь за воду, – решила тётушка Серохвост. – К растениям тебя допускать нельзя, растениям нужна – что, девочки?

– Гармония! – хором воскликнули те, отвлекаясь от грядок и дружно помахивая ушами. – Им нужна любовь и гармония!

Они были хорошие оранжерейные девчонки, и Санья со всеми дружила (кроме, пожалуй, Круглоуховой, да и кто с ней будет дружить). Но сейчас, когда Санья услышала этот хор, ей захотелось заплакать. Она же ни в чём не виновата, это светляры разбили шар и разлетелись по дому, из-за них она и опоздала.

– Можно, я хотя бы с салатами поздороваюсь? – робко попросила она.

Каждое утро она заходила в огромную теплицу «салатницу». Там под потолком висели хрустальные зеркала, которые излучали далёкий солнечный свет, а к ним тянули свои лапы тысячи разных салатов: зелёные, светло-зелёные, жёлто-зеленые и даже синеватые. Санья вдыхала свежий, ни с чем не сравнимый запах – так могла бы пахнуть радость, такой аромат мог быть у детского смеха – и кричала во всё горло: «Доброе утро, салат!» А салаты качали розетками листьев и будто ей отвечали. Но тётушка Серохвост сказала строго:

– Только не в разных ботинках. Взгляни на нас.

И верно – каждый работник оранжерей, каждая девочка и сама тётушка Серохвост были одеты в одинаковые, светло-зелёные одежды от лап до кончиков ушей. Ботинки Саньи в этом зелёном царстве выглядели как пощёчина общественному вкусу.

Тётушка Серохвост мягко, но настойчиво подтолкнула Санью в сторону водопроводов.

– Нельзя, чтобы растения видели твою не красоту. Представляешь, что может случиться?

Санья вздохнула, опустила уши и побрела в водопроводную зону. По правде сказать, она не представляла, что может случиться, если зайти к салатам в неправильной одежде, но рисковать урожаем было нельзя. Значит, теперь ей надо отправляться на мокрое дело. В другой раз она бы только обрадовалась. Там ведь столько разной воды! Одна, дождевая, текла сверху по толстым деревянным трубам в подземные хранилища. По пути вода расходилась по всему Холмограду: в оранжереи, мастерские, мануфактуры, заводы и трудовые артели, где крутила разные колёса. Колёса крутились не просто так, а выполняли всякую полезную работу: пилили, резали, месили, кололи, долбили, сверлили, колотили, выбивали пыль, взбивали, шлёпали и даже аплодировали – всё зависело от того, какую насадку на них ставили кролы. Другая вода поднималась по тонким трубам из хранилища и расходилась по всем оранжереям, брызгала струйками под потолком или капала по капельке на каждый росток.