– Только не тошнотворку! – Юм отпрыгнул и чуть не свалился в воду. – Я когда её последний раз пил, два дня пластом лежал, прямо в ванной.

– Ну Юмчик, ну ложечку, – заворковала Санья. Юм в панике отбрыкивался. Островок всё больше шатало, а вода вокруг бурлила от чёрных скользких тел.

– Да тихо вы! – гаркнул Тим. – Живо хватайте лопатки, и гребём вперёд. Остров тонет!

И действительно, верный островок, который спас их во время падения и приютил на этой чёрной холодной реке, полной угрей-упырей, грустно погружался в воду. Он набрал вес, земля пропиталась влагой, и каждый удар волны уносил с собой частичку грунта. Островок осыпа́лся и таял, как осколок кристального сока агвы в горячем мармышечном киселе.

– Мамочки, тут и правда угри! – закричала Санья и заколотила лопаткой. – Греби, Юмчик, греби!

– Поднажмите! – скомандовал Тим. И они поднажали.

Вода кипела вокруг, угри колотились, выпрыгивали, мотали головами в бешенстве и падали обратно. Островок раскачивался из стороны в сторону, вода подбиралась к лапам. Тим понимал, что ещё немного – и они упадут в реку. А там не протянут и пары ударов сердца.

– Санья, призывай свою удачу! – крикнул Тим и хлопнул лапой по траве, призывая всю свою долю до последней искры. Санья тоже хлопнула, и весь островок окутало сияние. И вот – последний рывок, и их вынесло за поворот. В глаза ударил солнечный свет. Волна доставила их прямо к берегу, кролы оттолкнулись и перепрыгнули на плоский камень у края воды. А их верный островок, терзаемый ненасытными угрями, тут же пошёл ко дну.

Гильдия Последнего одуванчика повалилась на камни без сил.

– Еле успели, – задыхаясь, прошептал Юм. – Повезло.

– Ещё бы не повезло, – сказал Тим. – Мы с Саньей всю долю потратили. Теперь до завтрашнего дня никакой удачи от нас не жди, мы теперь безудачливые. Вся надежда на тебя.

Санья фыркнула:

– Если мы будем на Юмову долю полагаться, то долго не протянем. Ты уж извини, Юм.

– Да я не в обиде. – Хитропыг раскинул лапы и блаженно улыбался. – Я радуюсь. Мы живы, братцы! И выход нашли! И солнышко светит, закатное уже. И запахи! И свиристели поют. Или ворожайки… Не знаю. Кто это поёт, Тим?

– Понятия не имею, – сонно проворчал Тим и закрыл глаза. После ужаса подземной реки ему нужно было немного отдохнуть. Юм был прав, всё это расслабляло. Лучи солнышка, падавшие сквозь пролом в песчанике, тёплый камень, нагретый этими лучами, журчание воды, запахи сухой стени, которые доносил ветерок, и нежный, переливчатый свист, разносящийся под сводами пещеры.

– Санья знает, – пробормотал он. – Санья, что за летунец тут распелся, Юму очень интересно.

– Это не летунец, – сказала Санья, и Тим едва узнал её голос – настолько он был тихий и испуганный. – Парни… вы, главное, не вопите. И не дёргайтесь.

Тим Корешков медленно открыл глаза. Санья настороженно сидела рядом, прижав задние лапы к телу, а передние уперев в землю. Тим сразу опознал позу номер семь из «Краткого гида кролов-сеятелей», предназначенную для экстренного побега. Называлась она «Беги и не оглядывайся».

Санья смотрела поверх них, в сторону входа. Тим обернулся.

Заслоняя выход, под солнечными лучами лежало нежно-белое косматое облако. Оно чуть качалось, и из его глубины вылетал и расходился по пещерам тот самый художественный свист, так пленивший Юма.

– Что, что там? – встревожился Юм и неловко повернулся. Вылупил глаза, раскрыл рот. – Это чего такое, это чего? – залепетал он. – Тим, это что…

Облако заворочалось, покрутилось внутри себя и перевернулось на другой бок. На мгновение показались огромные лапы с чёрными кривыми когтями, каждый с крола размером, и смешные розовые голые пятки. В воздухе мелькнул гибкий толстый хвост, опушённый плотной белой шерстью, – и живое облако снова свернулось и нежно засвиристело.