Короче, я вышел из торговой точки навьюченный, как караванный мул. Взял все размеры подгузников, даже взрослые на всякий случай. Прокладки, всякой дряни, соски дурацкие.
Как думаете, в каком состоянии я вернулся домой. В каком? В бешенстве. А там... А там все шторы распахнуты, и видно город в окна. И чертова девка хозяйничает в кухне, в обнимку с мелкой вонючкой, глядящей на меня глазами цвета неба. И мне показалось, что я падаю в какую –то пропасть. Мелкий монстр был похож на мальчика с моих детских снимков, как две капли воды.
- Вы прочли записку?
Да, я испугался. Испугался до чертей, до икоты. Больше чем уличных псин, чем банкротства. Я струсил. Поэтому. И злился я теперь уже точно, на себя.
- Да пошли вы,- проорал я, и побежал в ванную. Можно подумать там я мог спастись от катастрофы.
Софья Баранкина
- Мама, я не могу сейчас приехать,- уныло мямлю в телефонную трубку, как впрочем и всегда.- Я на работе.
- Врешь. Я твоему начальнику звонила. Он сказал, что ты давно закончила доставку,- голос мамы, измученный, но в тоне пробиваются стальные нотки. – Короче, не явишься через час, можешь вообще не приходить. Оставайся там, где тебе лучше, чем в компании больной матери и голодной сестры. Ужин то ты не соизволила оставить. Праздники, а мы сидим с Катюшей, как нищие, даже елка не светится. Да, очень плохо зависеть от кого-то, кто не уважает семейных ценностей. Ой...
- Мам, мамочка, что с тобой? – испуганно блею я в телефон, тихо-тихо, чтобы не разбудить заснувшую малышечку. Девочка спит, под щечку подложив маленький кулачок, от чего ее губки смешно надуты.
- Тебя это так заботит?
Да, меня это заботит, пугает, сводит с ума. Иногда мне кажется, что я живу в дне сурка. Дом-работа, сестра, которой нужно все больше и больше. Больная мама. А я? Мне иногда очень хочется спросить, а как же я?
- Так что, вы уже начали сосать соски? Надеюсь, угодил,- радостно- издевательский бас, прозвучавший в тишине сонного царства для маленькой принцессы, кажется ревом сказочного великана. Вот сейчас мне хочется забить этого самовлюбленного мерзавца мобильником, который я чуть не выронила от неожиданности и испуга.- Я оплатил эту ночь, не для того, чтобы ты трепалась по телефону, курочка. Цыгель. Мой банан ты опробовала. Теперь я хочу вкусить чего нибудь, так сказать... Голоден, как дракон. Ну же, детка, сваргань мне...
- Понятно теперь, чем и как ты там работаешь,- впивается мне в ухо ехидный голос матери, совсем недавно едва ворочающей языком от слабости.- Ну что ж, раз тебе важнее какой-то там мужик, чем больная мать, тогда нам не о чем разговаривать. Иди, обслужи парня.
- Мама, это не то, что ты думаешь. Просто я...
Но, кто бы меня слушал. Короткие гудки, несутся из мембраны яростным укором. Боже, сейчас у мамы случится очередной приступ стенокардии, а я ... Я очень плохая дочь. Заработала, блин, деньжат на подарки
- Вы... Вы... Моя мать теперь думает невесть что. А у нее сердце больное. А все из-за вас. Наглый, напыщенный, нахальный индюк. Все, мне пора, не получится у нас с вами сотрудничества.
Он стоит совсем рядом. Распаренный после бани, пахнущий мужским дорогим гелем для душа, огромный, страшный. Настолько, что у меня слабнут ноги. Из одежды на чертовом мужике одно пушистое полотенце, обвязанное вокруг узких бедер. Мускулистая грудь, покрытая курчавыми волосками, блестит в полумраке комнаты капельками воды.
- Нет, детка, ты моя на эту ночь. Точнее ее,- кивает он в сторону спящей малышки.- Я тебя купил.
- А вот и фигушки. Деньги я вам верну, вычту только стоимость короба и ту сумму, которую получила за первые двадцать минут. Не имеете права меня удерживать насильно,- выставив вперед подбородок прошипела я, боясь разбудить крошку.- Да кто вы такой, в конце концов? Тоже мне, пуп земли. А ну отойдите с дороги, а то я... Я за себя не ручаюсь, вот.