– Шеф?

– Ну в смысле. Отвязно как-то. С извратом и все такое.

– Отвязно и с извратом?

– Анальный секс же.

– Анальный секс – это отвязно и с извратом?

На миг повисла неуютная тишина.

– Ну, нет. Не очень. Так ведь? – отозвался Мэтлок. – В смысле… ну ясно же… в гетеросексуальных понятиях. Жертва – женщина.

Карамельку он разгрыз. Осознавал, само собой, что интернет-порнуха сделала обыденными для целого поколения такие сексуальные практики, какие поколению Мэтлока, будь оно сколько угодно постпанковым, казались уж во всяком случае экзотическими, а вообще-то попросту извращенскими. И все же Мэтлок не успел к этому привыкнуть. В его времена это все не было “темой”. Еще студентом он познакомился со своей тогдашней девушкой на концерте “Симпл Майндз”[12], и они чувствовали себя очень взрослыми, покупая книгу “Радость секса”[13] в мягкой обложке. Книга сводилась к набору рисунков, изображавших всякие позы гетеросексуальных совокуплений. Мэтлок вспомнил, что анальный секс в книге упоминался, но кратко, в самом конце, да и то с некоторыми довольно строгими оговорками насчет гигиены. И рисунка там точно не было. Он бы запомнил. Нэнси к этому относилась так же, если не категоричнее – заверяла Мэтлока, что, даже если б ему хотелось, “ходу туда не будет никогда”.

Констебль Клегг нарушила молчание.

– У меня спрашивать без толку, шеф. Не по моей части, как вы понимаете. Бэрри? Анальный секс – это вообще тема у гетеросексуальных пар? – Она удовлетворенно заметила, что шея у Тейлора порозовела на оттенок. Смутить Бэрри Тейлора в вопросах секса – штука нелегкая, а потому вышла маленькая победа.

– Не думаю, что он считается чем-то особенно необычным, Сэлли. Вряд ли это сколько-нибудь интересно для нашего расследования.

– Вообще-то об этом целую серию сняли в “Сексе в большом городе”, – заметила Клегг, – буквально несколько десятков лет назад. А еще в начале “Дряни”[14], когда она выдает монолог, глядя в камеру, а ее тем временем окучивают сзади.

Опять неловкая тишина, которую Тейлор заполнил, включив радио. Оно было настроено на какой-то разговорный канал.

К счастью, дурная слава хештега #НеЕеВина и публичной порки Мэтлока погасла в новостной круговерти так же стремительно, как и возникла.

К несчастью, разговор вновь вернулся к грядущему референдуму, ожидаемому в конце сентября, – чуть меньше чем через четыре месяца. Английская независимость оказалась куда более популярной темой, нежели ожидала премьер-министр. Она созвала референдум в попытке вскрыть чирей английского национализма – в правом крыле ее партии он становился день ото дня все злее и гнойнее. Тот же фокус некогда попытался проделать Дэвид Кэмерон с Брекзитом. И смотреться все это начинало в той же мере мощным просчетом.

– Треп прав, – постановил голос из радиоприемника – как и большинство голосов из приемников в разговорных радиопрограммах того лета. – Думаю, самое время двигаться дальше самостоятельно. Черчилль, 1966-й и все прочее.

– Треп – мудозвон, – пробормотал Мэтлок.

“Треп”, которого они с радиоведущим имели в виду, был основным среди трех политических тяжеловесов, поддержавших кампанию “Англия на выход”. Треп Игрив, Гуппи Джаб и Плантагенет Подмаз-Свин. “Знатные зверюги”, как их называла пресса, с “изощренными мозгами” – так определяется, судя по наличным показателям, сносный навык отпускать вялые шутки на еще более вялой латыни. Государственные мужи, чьи способности и вес не пустой звук, отказались от своих постов в кабинете министров, чтобы употребить свою “громадную популярность” и “обширный политический опыт” в деле переизобретения Англии как “оптимистичной, смотрящей в будущее, торгующей со всем миром нации, полностью готовой выстоять перед трудностями XXI века”.