Существенно и то, что для формирования сознания общества достаточно воздействовать на его элиту – небольшую его часть, участвующую в принятии важных решений или являющуюся примером для подражания. Длительные усилия изменяют сознание элиты, и оно начинает кардинально отличаться от сознания остального общества. Элита отрывается от общества и теряет эффективность. При этом исчезает смысл демократии, так как идеи и представления, рожденные в низах общества, перестают восприниматься элитой, и потенциал демократии съеживается до самой элиты.

Проявления двух этих факторов разнообразны.

Стандартные демократические институты по самой своей природе обеспечивают власть наиболее влиятельной общественной силе. В этом их суть, в этом когда-то заключалось их историческое преимущество.

Однако в условиях глобализации, по мере упрощения и интенсификации коммуникаций, в первую очередь трансграничных, наиболее влиятельными в слабых странах (или просто деморализованных по тем или иным историческим причинам обществах) все чаще оказываются внешние для них силы. Это могут быть иные государства, глобальные корпорации, некоммерческие структуры (от спецслужб до религиозных сект) или даже случайно возникшие группы мошенников – но результат один: целые общества вполне демократически, а порой и незаметно для самих себя подпадают под внешнее управление.

Несовпадение интересов структур, осуществляющих внешнее управление, с интересами управляемого общества (а то и их прямая противоположность) – естественная норма.

Прежде всего, дисбаланс интересов может вызываться глобальной конкуренцией: структуры, осуществляющие внешнее управление, разумеется, стремятся подавить своих конкурентов из управляемых ими стран или, если их нет, не дать им возникнуть.

Однако не менее важной причиной дисбаланса интересов является органическое отсутствие у осуществляющих внешнее управление структур каких бы то ни было обязательств перед населением (а обычно и перед элитой) управляемых ими стран. Государства отвечают перед своими, а не чужими гражданами, корпорации – перед своими акционерами, а глобальные сети, как будет показано ниже, и вовсе лишь перед своими непосредственными членами (а иногда и вообще ни перед кем и ни за что не отвечают).

Значима и слабость координации между структурами, осуществляющими внешнее управление, а оно в силу слабости управляемых объектов редко монополизируется какой-либо одной структурой. В результате ряд воздействий, каждое из которых по отдельности является безобидным или даже полезным, в своем случайно возникающем сочетании часто становится разрушительным для управляемого общества.

Классический пример – воздействие на экономически слабые страны МВФ и Мирового банка (при том, что их усилия обычно координируются, и проблема заключается лишь в недостаточной согласованности усилий). МВФ в соответствии со своими стандартными рекомендациями пытается обеспечить макроэкономическую стабилизацию мерами, в принципе исключающими развитие страны на основе собственного экономического потенциала и в итоге делающими достигнутую стабилизацию неустойчивой. Мировой банк, периодически отчаиваясь дож – даться прочной макроэкономической стабилизации (которая, по стандартной экономической теории, служит необходимой предпосылкой помощи развитию), начинает стимулировать развитие или просто решение наиболее острых социально-экономических проблем (от эпидемий туберкулеза до разрушения инфраструктуры и отсутствия квалифицированно подготовленных законов) своими кредитами, которые в условиях макроэкономической (а значит, и политической) нестабильности разворовываются либо в лучшем случае тратятся нерационально, развивая и укрепляя если не прямо коррупцию, то неэффективное устройство государственного управления.