Отчасти такой сдвиг отражает базовую социальную физику. Наличие общего врага – быстрый способ подружиться. Мы учимся этому еще в начальной школе. В политическом смысле гораздо проще организовывать людей против чего-то, чем объединять некоей высокой целью. В рамках экономики внимания конфликт всегда собирает более широкую аудиторию. Gawker Media процветает на антагонизме: весь главный сайт посвящен исключительно врагам. Deadspin обрушивается на спортивные и развлекательные программы, Jezebel – на мир женских журналов. Какое-то время в Интернете присутствовал светлый, сладкий, прибыльный контент – благословенная эра BuzzFeed и таких сайтов, как Upworthy. Но все закончилось в 2014 году или около того. Сегодня в Facebook наибольшей популярностью пользуются политические страницы, поскольку они вызывают постоянное агрессивное, часто весьма несдержанное противостояние. Любимые, странно доброжелательные сайты, такие как The Awl, The Toast и Grantland, закрылись. И каждый закрытый сайт становился напоминанием о том, что поддерживать в Интернете открытую, основанную на симпатии и щедрости идентичность крайне тяжело.

Такое противостояние могло бы быть полезным и даже революционным. Поскольку Интернет склонен к деконтекстуализации и снижению трений, человек в социальных сетях может высказываться против чего угодно. Противники могут встретиться на неожиданной (пусть даже временной) площадке. Gawker выдвигал обвинения против Луи Си Кея[10] и Билла Косби[11] задолго до того, как средства массовой информации стали серьезно относиться к сексуальным домогательствам. Арабская весна, «Жизнь черных важна» и движение против строительства трубопровода в Дакоте перевернули давно устоявшуюся иерархию посредством стратегического использования социальных сетей. Тинейджеры из Паркленда смогли достойно выступить против Ассоциации владельцев оружия.

Но выравнивание игрового поля – еще далеко не факт. Все, что происходит в Интернете, подчиняется закону падения и отражения. Идеологии, которые ведут к равенству и свободе, обрели силу благодаря открытому дискурсу Интернета. Но и существующие властные структуры укрепились через порочное (и сетевое) противодействие этому усилению. В книге 2017 года «Убить всех нормальных» (книга посвящена «сетевым битвам, которые могли бы быть забыты, но тем не менее оказали глубокое влияние на культуру и идеи») Анджела Нагл утверждает, что крайне правые объединились, чтобы противостоять растущей культурной силе левых. Она пишет, что «Геймергейт» сплотил «странный авангард геймеров-подростков, любителей аниме, использующих в качестве аватарок свастику, ироничных консерваторов “Южного парка”, пранкстеров-антифеминистов, наглых домогателей и троллей – создателей мемов». Все они единым фронтом выступили против «серьезности и морального самообольщения, которое воспринималось утомленным либеральным интеллектуальным конформизмом». Явным недостатком аргумента можно считать простой факт: то, что Нагл называет центром либерального конформизма, то есть движение активистов в колледже, туманные аккаунты в Tumblr, посвященные психическому здоровью и тайной сексуальности, либералы часто принижают и осуждают. Такой «центр» никогда не обладал силой, какую хотят в нем видеть те, кто его ненавидит. Мировосприятие сторонников «Геймергейта» никогда не представляло опасности. Им лишь хотелось верить в свою опасность – или притворяться, что они опасны, и ждать, когда это подтвердит очередной писатель-левак. А тогда они встрепенутся и напомнят всем, на что способны.