Но суббота была безнадежно испорчена. Не глядя на телевизор и не притрагиваясь к банке «Строха», я думал об Эрни, копавшемся в маслянистой тени гаража Уилла Дарнелла и заигрывавшем с этой опустошенной ржавой консервной банкой, покуда вокруг него суетились и кричали люди, лязгали инструменты, трещали сварочные аппараты и визжали электродрели. Я слышал скрипучий голос Уилла Дарнелла и его астматический кашель…

Черт побери, неужели я ревновал? Могло ли это быть?

Когда мяч подали в седьмой раз, я встал и пошел к дверям.

– Ты куда собрался? – спросил отец.

И в самом деле, куда я собрался? Туда? Хлопотать вокруг него и выслушивать издевки Уилла Дарнелла? Напрашиваться на новые унижения? Ну нет. На фиг. Эрни был уже большим мальчиком.

– Никуда, – сказал я. В ящике для хлеба я нашел пакет хрустящего картофеля и распечатал, хотя знал, что случится с Эллани, когда она обнаружит пропажу во время субботнего рок-концерта. – Вообще никуда.

Я вернулся в общую комнату и стал пить пиво, заедая картофелем. Мы с отцом досмотрели матч, в котором Филадельфия наголову разбила Атланту (даже сейчас слышу счастливый голос отца: «Они сделали их, Дэннис. Они все-таки утерли им нос!»), и я уже совсем не думал об Эрни Каннингейме.

Почти совсем.

Он появился на следующий день, когда мы с Эллани играли в крокет на лужайке позади дома. Эллани то и дело раздражалась и обвиняла меня в жульничестве. Она всегда принимала сердитый вид, когда у нее были «периоды». Она очень гордилась ими. За четырнадцать месяцев только один проходил у нее нормально.

– Эй! – крикнул Эрни, показавшись из-за угла дома. – Вот так сцена! Злодей из Черной Лагуны и Невеста Франкенштейна, или Дэннис и Эллани отдыхают.

– Не понял, ты о чем? – спросил я. – Бери молоток.

– Я не играю, – сказала Эллани, отбрасывая свой молоток. – Он жульничает еще больше, чем ты.

Она ушла, не глядя на нас. У Эрни было хорошее настроение, но он не хотел играть в крокет, и мы уселись в садовые кресла, стоявшие на краю лужайки. Из-под дома вылез наш кот, Джей Хоукинс, преемник Капитана Бифхарта, вероятно, охотившийся на какого-нибудь небольшого бурундучка. Его янтарно-зеленые глаза блестели даже при пасмурном послеполуденном свете.

– Я думал, ты придешь на вчерашнюю игру, – сказал я. – Матч был неплох.

– Я был у Дарнелла, – ответил он. – Но все равно слушал по радио. – Он повысил голос и довольно хорошо сымитировал интонации моего отца: – Они сделали их, Дэннис! Они утерли им нос!

Я улыбнулся и кивнул. В тот день он выглядел как-то иначе, чем прежде. Мне он показался усталым – под глазами были круги, – но довольным собой. Я заметил, что цветение на его лице несколько поубавилось. На работе он почти все время находился на солнце и поэтому пил слишком много кока-колы, хотя знал, что ему это противопоказано. Проблемы с его кожей не возникали периодически, как у большинства подростков, а носили постоянный характер, потому что ее состояние было или плохим, или очень плохим.

А может быть, во всем был виноват тусклый свет того пасмурного дня.

– Много успел сделать? – спросил я.

– Не очень. Сменил масло. Еще раз посмотрел поршни. Они в порядке, Дэннис. Просто Лебэй или кто-то другой не поставил втулку на место, вот и все. Поэтому выливалось масло. Хорошо еще, что цилиндры не лопнули, когда я в пятницу ехал на ней.

– Ты оплатил стоянку в гараже? По-моему, тебе нужно сразу отложить деньги на нее.

Он посмотрел в сторону.

– С этим не будет проблем, – сказал он, но в его голосе прозвучала какая-то неуверенность. – Я выполню два-три поручения для мистера Дарнелла.