– Фто, фвучиась, ма? – спросил мальчик. – Фто это за мафына, ма? Фто фвучиась?

– Заткнись, – проговорила толстуха и потащила детей обратно в дом.

Мне нравится смотреть на таких просвещенных родителей: это дает мне надежду на будущее.

Я вернулся к Эрни.

– Ну, – произнес я, стараясь казаться остроумным, – у тебя всего лишь спустило колесо? Да, Эрни?

Он вяло улыбнулся.

– У меня небольшая проблема, Дэннис, – сказал он.

Я знал, что это была за проблема: у него не оказалось запаски.

Эрни снова достал бумажник – во мне что-то кольнуло при виде его – и заглянул внутрь.

– Мне нужно купить новую резину, – сказал он.

– Думаю, что помогу тебе избежать этого. У меня есть…

– Не надо. Не хочу начинать подобным образом.

Я ничего не ответил, но оглянулся на свой «дастер». У меня в багажнике лежали две камеры, и мне казалось, что они как раз подходили для такого случая.

– Как ты думаешь, сколько будет стоить «гудиер» или «файрстон», если они новые?

Я пожал плечами и призвал на помощь свой автоматический счетчик, который подсказал мне, что Эрни мог бы купить новую несмятую резину за тридцать пять долларов.

Он вынул две двадцатки и вручил их мне.

– Если будет больше – с налогом и всем прочим, – то я доплачу.

Я грустно посмотрел на него.

– Эрни, сколько недельных заработков ты уже потратил?

Он сощурил глаза и отвел их в сторону.

– Достаточно, – сказал он.

Я решил попытаться еще раз – как я уже говорил, мне было семнадцать лет, и я все еще находился под впечатлением, будто людям можно растолковать то, что представляет их непосредственный интерес.

– Ты уже почти все бабки угрохал на эту машину, – сказал я. – Я не могу спокойно смотреть, как ты по любому поводу лезешь за бумажником. Это уже не жест, а жизненная установка. И она тебя погубит. Прошу, Эрни, подумай еще раз.

Его взгляд окаменел. У него было такое выражение, какого мне не приходилось видеть у него прежде, и, хотя вы, наверное, подумаете, что я был самым наивным подростком в Америке, я не мог припомнить подобного выражения ни на одном другом лице. Меня охватило смешанное чувство удивления и отчаяния – я почувствовал себя так, как мог бы себя почувствовать, если бы внезапно обнаружил, что старался в чем-то убедить парня, который на самом деле оказался лунатиком. Хотя позже я видел такое выражение: оно означает полное отключение. Оно бывает у мужчины, когда ему говорят, что женщина, которую он любит, трахается с кем попало за его спиной.

– Не надо, Дэнни, – произнес он.

Я поднял обе руки.

– Ладно! Все в порядке!

– Можешь не ездить за этой чертовой покрышкой, если хочешь, – с каким-то тупым упрямством добавил он. – Я найду выход.

Я уже собрался ответить и мог бы наговорить кучу грубостей, но внезапно мой взгляд упал на газон, находившийся слева от меня. Там стояли два пухлых ребенка и смотрели на нас. Их пальцы были выпачканы в шоколаде.

– Невелика трудность, – сказал я. – Я привезу покрышку и камеру.

– Только если сам хочешь. Уже довольно поздно.

– Ничего, не волнуйся, – сказал я.

– Мифтер? – сказал маленький мальчик, облизывая пальцы.

– Что? – спросил Эрни.

– Мама сказава, эта мафына кака.

– Да, – подтвердила девочка. – Кака-бяка.

– Кака-бяка? – переспросил Эрни. – Умно, ничего не скажешь. Твоя мама, наверное, философ?

– Нет, – ответила девочка. – Она Каприкорн. А меня зовут…

– Я вернусь как можно быстрее, – сказал я, чувствуя себя неловко.

– Ладно.

– Не волнуйся.

– И ты не волнуйся. Я не собираюсь ни с кем ругаться.

Я побрел к машине. Садясь за руль, я услышал, как девочка спросила у Эрни:

– А почему у вас такое лицо, мистер?