Он занял свое место за письменным столом.

– Какой у вас вопрос?

Громыко старался быть убедительным:

– Георгий Максимилианович, наш представитель в ООН отсутствовал на заседании в Совете Безопасности и не смог наложить вето на резолюцию, требовавшую прекращения боевых действий и вывода всех войск с территории Южной Кореи.

Маленков кивнул головой.

Громыко продолжал:

– Сегодня опять собирается Совет Безопасности ООН. Он может принять новую резолюцию, которая отправит вооруженные силы стран ООН на Корейский полуостров. Тем самым американские войска получат право участвовать в войне и использовать флаг Организации Объединенных Наций.

– А что ваш министр? – спросил Маленков.

– Андрей Януарьевич не в силах пересмотреть свою позицию.

Маленков задумался. Молчание затянулось. Громыко ждал. И вдруг, что-то решив для себя, Георгий Максимилианович твердо сказал:

– Вам же известно, что по распределению обязанностей в политбюро я не занимаюсь внешней политикой.

И секретарь ЦК сменил тему разговора на более приятную:

– Еще я намереваюсь купить детям телескоп. Я читаю литературу о межпланетных путешествиях. Конечно, сегодня это представляется чистой фантастикой. Но завтра…

– Который час? – спросил первый заместитель министра иностранных дел Громыко своего помощника.

– Двадцать два сорок пять, – отчеканил тот, – без пятнадцати одиннадцать вечера.

– Звоните в посольство Соединенных Штатов, – распорядился Громыко. – Скажите, что я прошу посла приехать ко мне через час.

Оставшись один, он вскрыл пакет, присланный из ЦК партии, и углубился в чтение документа с грифом «совершенно секретно».

Помощник вернулся:

– Посол Алан Гудрич Кэрк не может приехать. Объяснил, что у него грипп и он лежит в постели.

– Кэрк – военный моряк, вице-адмирал, как это он умудрился заболеть? – неодобрительно заметил Громыко.

– Посол просит разрешения прислать вместо себя советника-посланника.

Громыко секунду помедлил, посмотрел на лежащую перед ним бумагу и согласно кивнул. Когда ровно в полночь под аккомпанемент боя больших напольных часов в кабинет Громыко вошел американский дипломат, Андрей Андреевич встретил его демонстративно сухо. Сократив обязательные формальности до минимума, объявил:

– Я пригласил вас для того, чтобы от имени моего правительства заявить решительный протест. Обстрел советского аэродрома в Приморье американскими самолетами – невиданное нарушение международного права. Я уполномочен вручить вам ноту советского правительства.

Американский дипломат ответил:

– Я не могу ее принять, господин Громыко, так как с этим вопросом вам необходимо обращаться в Организацию Объединенных Наций. Поскольку, как вам хорошо известно, в районе Кореи действуют вооруженные силы ООН.

Громыко ответил ему ледяным тоном:

– Ваши доводы абсолютно необоснованны. Еще раз обращаю ваше внимание на то, что в ноте советского правительства речь идет о провокационном обстреле советского аэродрома самолетами военно-воздушных сил Соединенных Штатов, а не какими-то иными самолетами…

Он вытащил из папки копию документа, полученного из ЦК, и протянул американскому дипломату.

Советник-посланник встал и предусмотрительно заложил руки за спину:

– Тем не менее я отказываюсь принять ноту, поскольку ее содержание не имеет отношения к действиям моего правительства.

Прощание было еще более холодным, чем встреча.

Громыко не был ни удивлен, ни разочарован. Он знал, как действовать. Как только американский дипломат вышел, Андрей Андреевич вызвал помощника и распорядился: