– Провизия… Зима… Хм. Звучит разумно. Они оба в своем праве, – произнесла я наконец, когда хорошенько все обдумала. – Пусть идут.

– Драгоценная госпожа, у ярла Тиви полно связей с наемниками в большинстве туатов Круга, а с Клементом в Столицу прибыло порядка пятидесяти человек. Я мог бы… – начал Мидир осторожно, но я только покачала головой.

– Я сама сказала «кто хочет уйти, пусть уйдет». Таков завет сейма, а выпускать ратную стрелу еще слишком рано, ты сам дал мне это понять. Да и что нам от пятидесяти человек и наемников с топорами? Сейчас ярлы будут куда полезнее на своих местах. Главное, пошли с ними под предлогом нашей заботы кого-то из хускарлов, кому доверяешь. Отныне глаз со всех ярлов не спускать! Даже с самых сладкоречивых и верных.

– Кстати, о верных и сладкоречивых… А как быть с Ясу и Дайре? – поинтересовалась Матти робко, и я удивленно обернулась.

– Они что, все еще здесь?

– Здесь. И оба изъявили желание присоединиться к подавлению восстания. Их люди уже у крепостных стен, готовы выдвигаться вместе с королевскими хирдами по первому слову драгоценной госпожи.

Я даже спустилась с лестницы, чтобы не упасть от удивления. Если мотивация Дайре была мне известна, – он хочет удержать Круг единым не ради меня, но ради драконов, – как насчет Ясу? Отцу не удалось сплотить туаты за тридцать лет, но получилось привить чувство преданности аманату за каких-то пять или семь, что она здесь прожила? Верилось так же слабо, как и в то, что Керидвен не был заодно с заговорщиками. А после того, сколько раз мне вонзали в спину нож, я более не готова повернуться ею даже к собственному отражению в зеркале.

«Может, Ясу и не предатель, но она все еще вассал», – напомнила я себе. Вассалам всегда что-то нужно от их господ; что-то настолько ценное, ради чего она готова пасть ниц перед дочерью своего тюремщика и укротителя. Впрочем, тут стоило отдать Ясу должное: если я права, то по крайней мере она пыталась добиться желаемого службой, а не участвуя в восстании. Лишь поэтому, смягчившись, я решила:

– Приведи их обоих сюда, на крышу башни. И скажи Дайре, чтобы захватил с собой свое особое снадобье. Так, на всякий случай.

– Ты хочешь… – начала Маттиола, и лицо ее вытянулось на пару с Мидиром, когда я невозмутимо улыбнулась.

– Не бойся, ничего страшного с ними не случится. Мне и впрямь не помешает помощь. Посмотрим, смогут ли они оказать ее не только на словах.

– Слушаюсь, госпожа, – кивнула Матти. – А распоряжения для королевского сейдмана будут?

Я решила не акцентировать внимание на том, что отныне Матти называет Ллеу не иначе, как «королевский сейдман» – и более никогда «брат».

– Пока нет. Туат Дейрдре – туат вёльв, но мы еще успеем призвать их и проклясть народы Фергуса с Немайном. Пока пусть Ллеу продолжает заниматься тем, о чем мы с ним договаривались. И, Маттиола, еще кое-что…

– Да?

– После того, как выполнишь просьбу, иди и поспи. Сейм окончен, ты заслужила отдых. Совсем скоро твой трезвый ум понадобится снова – приведи его в порядок.

Маттиола шумно выдохнула и поклонилась в знак согласия, что было совсем не похоже на нее – до чего же, видимо, измоталась, раз даже храбриться не стала! За те полдня, что мы не виделись, она будто еще больше отощала: тени под глазами углубились, а по нездоровому серому цвету ее лица можно было решить, что Матти подхватила паучью лихорадку. Ее пошатывало, даже когда она просто стояла на одном месте. Да и платье ее тоже заметно поистрепалось за вечер: кружевные типпеты на рукавах потемнели, а на летящем подоле разошелся шов – очевидно, кто-то из гостей в суматохе наступил на него. На фоне мятых тканей сапфировый медальон на толстой золотой цепочке, привезенный Сильтаном и ныне болтающийся у Матти на шее, бросался в глаза еще сильнее.