Посыльные готовы распахнуть парадную дверь, однако Рэнди идет в другую сторону, через холл, мимо бассейна и дальше по пальмовой аллее к каменному парапету набережной. Внизу, в бухточке – гостиничный причал.

Катера еще нет, и Рэнди минуту стоит у парапета. С одной стороны в бухточку можно попасть из парка Рисаля. На скамейках развалились несколько филиппинских бомжей; сидят, смотрят на Рэнди. Рядом с волноломом стоит по колено в воде немолодой человек в семейных трусах и, сжимая заостренную палку, что-то напряженно высматривает в лениво набегающих волнах. Черный вертолет медленно описывает круги в сахарно-белом небе. Это музейный «Хью» времен гражданской войны, он трясется мелкой дрожью и яростно шипит, пролетая над головой.

Из дымки над заливом материализуется катер и на выключенном моторе скользит к причалу. Вода идет складками, как тяжелый ковер. На носу катера корабельным украшением стоит высокая стройная девушка с бухтой каната.

Большие спутниковые тарелки на крыше УСТ смотрят почти прямо вверх, как птичьи купальни возле английского загородного дома: настолько близка Манила к экватору. Цемент вываливается из дырок от пуль и шрапнели, замазанных после войны. В романских арках закреплены кондиционеры, с них капает вода, постепенно растворяя известняковую балюстраду. Известняк черный от какой-то органической слизи, в паучках от корневой системы мелких растений, чьи семена, возможно, занесли с пометом птицы, прилетающие сюда попить и искупаться, – бомжи воздушного царства.

В обшитом панелями конференц-зале дожидаются двенадцать человек, поровну разделенные на боссов за столом и мелкую сошку вдоль стен. Когда входят Ави и Рэнди, начинается кутерьма рукопожатий и обмена визитными карточками. Большая часть фамилий проносится сквозь краткосрочную память Рэнди, как сверхзвуковой истребитель – сквозь систему ПВО отсталой азиатской страны. Остается только стопка карточек в руке. Он раскладывает их на своем участке стола, как чудной старикан – пасьянс на подносе. Ави, разумеется, со всеми уже знаком – обращается запросто, знает про каждого все: имена и возраст детей, увлечения, группу крови, хронические заболевания, любимые книги, расписание светских мероприятий. Собеседники довольны и, слава богу, не обращают внимания на Рэнди.

Из полудюжины воротил трое – пожилые филиппинцы. Один из них – высокопоставленный чиновник УСТ. Второй – президент недавно созданной телекоммуникационной компании «ФилиТел», которая пытается конкурировать с традиционной монополией. Третий – вице-президент компании «24 часа»; ей принадлежит половина манильских универмагов и еще немало в Малайзии. Рэнди с трудом их различает, но, слушая Ави и применяя метод индукции, вскоре может сопоставить лица и визитные карточки.

С остальными проще: это двое американцев, из которых одна – женщина, и японец. На женщине сиреневые лодочки в тон жакету и юбке, того же цвета лак на ногтях. Такое впечатление, что она сошла с телевизионной рекламы накладных ногтей или домашнего перманента. Судя по карточке, это Мэри Энн Карсон, вице-президент «АВКЛА», Азиатский Венчурный Капитал, Лос-Анджелес. Как припоминает Рэнди, это вроде бы американская фирма, которая инвестирует в быстроразвивающиеся азиатские страны. Американец – блондин, с квадратным, как у отставника, лицом. Он собран и немногословен, что в компании Чарлин определили бы как враждебность вследствие подавленности, вызванной скрытым душевным расстройством. Представляет открытый Субикский порт. Японец (щуплый, большая голова в форме перевернутой груши, густые седеющие волосы, очки в тонкой металлической оправе) – вице-президент отделения компании-гиганта по производству бытовой электроники. Он часто улыбается и излучает спокойную уверенность человека, заучившего на память двухтысячестраничную энциклопедию этикета.