— Хватит уже, Вася. Как ты себя чувствуешь? 

— Подташнивает... — я делаю паузу, — от твоего дома. До этого дня я считала, что живу в уютной, приличной квартире, но теперь мне кажется, словно я приехала из гетто.

— Я же попросил вроде прекратить, — Ярослав выдыхает, а у меня громко бурчит живот, и я морщусь, — судя по твоим шуткам, ты в порядке. Есть будешь? 

— Не откажусь. Я с утра не особо ела... погоди, а где звоночки для прислуги? Тебе приходится вставать с кровати и приказывать прикатить завтрак в спальню? 

— Вася, — темные глаза не-бывшего мужа впиваются в меня, а я тихо хихикаю, — ты долго шутить будешь? Тут нет прислуги. Поэтому тебе придется пойти за мной ногами. 

Он кивает себе за спину и морщится, едва дернув плечом. Я опускаю взгляд на его торс. Ярослав переоделся в темную футболку, поэтому, даже если у него все плохо с раной, я этого уже не увижу. Надеюсь, пока я валялась в обмороке, он успел отдохнуть и вызвать врача хотя бы на дом. 

— Ладно, — произношу я и иду к нему. Когда нога ступает на что-то прохладное вместо ковра, я растерянно смотрю вниз, и, все-таки, не сдержавшись, ахаю, — ты что, серьезно? Мрамор? То есть, когда ты жил со мной и мечтал о своей недвижимости - ты это вот представлял в мечтах? Чокнуться можно. А для ребенка вы уже купили золотой манеж и соску с бриллиантом? 

— Заткнись, пожалуйста, Вася, — бросает устало не-бывший муж, и уходит, а я, хмыкнув, быстрым шагом следую за ним. 

13. Часть 13

На просторной кухне Ярослав открывает большой двухдверный холодильник, а я пораженно трогаю встроенную технику. Матерь божья, сколько тут режимов. Это не моя электрическая дешевая плита с четырьмя стандартными конфорками. А для чего тут некоторые зоны нагрева - я даже представить не могу. 

Взгляд падает потом выше, на большую, черную кофемашину. В голове словно кто-то поджигает фитилек, который загорается с мерзким треском, заставляя меня поморщиться. “Он украаааал твою кофеваркуууууууу” — взвывает тысяча заунывных голосов, до тех пор, пока я не заставляю их заткнуться.  

Сказал же, что не крал. Но все же кофемашина бесит, потому что сложно привыкнуть к мысли, что этот мужик не виноват, когда ты его проклинала долгие пять лет. 

Я мрачно сверлю ее взглядом, давя в себе желание ее украсть. Жуткое желание. Но руки чешутся прямо. 

— Салат из авокадо с лососем будешь?  

— Чего? — отвисаю я, удивленно взглянув на мужа. Он держит в руках черненький овощ, — я не знаю. Не пробовала. Есть сосиски с макаронами? 

Ярослав долго смотрит на меня. До тех пор, пока я не начинаю нервничать. Тогда он продолжает: 

— У меня нет сосисок. Есть слабосоленая рыба. Есть йогурт, фрукты, овощи разные. Могу стейк из тунца сделать. Мясо вечером не рекомендую есть. 

— Ладно, давай свой авокадо и рыбу, — бормочу я, понимая, что Ярослав - это звездец. Сильно изменился. Даже неудобно себя чувствую, честно говоря. Он тут правильным питанием заморочен, а я как деревня - сосиски, макароны. Еще б Доширак попросила бы.  

Не-бывший муж достает из холодильника еще несколько упаковок с чем-то, выкладывает на стол. Я наблюдаю, как он достает доску и берет нож, и тут же перехватываю его руку. 

— Слушай, ты ранен. Давай-ка лучше я нарежу. 

Он смотрит на то, как мои пальцы обхватывают запястье.  

Не знаю почему, но становится не по себе. Словно я перешла какую-то черту, которую не стоило переходить. 

Хотя я ничего такого не делаю. Он мой почти бывший муж, мы давно знакомы и я просто трогаю его за руку. Ничего особого, только в зрачках Ярослава мелькает непонятная эмоция. Спокойствие и равнодушие пропадают, появляется слабое напряжение.