В те выходные она видела, что Ракстон напряжен, но была полна решимости ехать в Блэкпул на встречу с сестрами. Ей хотелось бы остаться там на ночь, но она знала, что из-за этого наверняка будут проблемы. Она решила ехать на машине и вернуться домой в субботу вечером, надеясь, что в этом случае дело не закончится ссорой, потому что ее не будет дома всего один день. Она собиралась оставить детей с Мэри, которая должна была готовить и вести хозяйство, пока Белла будет в отъезде. Это был неплохой компромисс, и в любой другой день он бы сработал. Но суббота, 14 сентября 1935, года была совсем не обычным днем.

Мэри – служанка Беллы

Для Беллы день начался достаточно хорошо. Она встала рано утром, вместе с детьми, как всегда полная энергии. Они рано позавтракали, и она уехала в Блэкпул в радостном предвкушении предстоящего дня. Мэри одела детей и вывела их на улицу, чтобы в доме было тихо, пока доктор будет работать. Когда она вернулась, в очередной раз была поражена переменой, которая неизменно происходила, когда Белла уезжала: в доме было так мрачно, будто погас свет. Мэри совсем не хотелось проводить день в компании своего угрюмого работодателя.

Если для Беллы день начался хорошо, то о Ракстоне этого сказать было нельзя. Он плохо спал и попытался выразить свое недовольство запланированной однодневной поездкой Беллы, повернувшись к ней спиной в постели. Она, казалось, ничего не заметила. А потом его снова начали мучать кошмары, да такие яркие, что он, проснувшись и лежа в постели без сна, не мог отделить реальность от этой воображаемой обиды. Он не присоединился к Белле и детям за завтраком, а когда, наконец, поднялся и оделся, то чувствовал себя разбитым и раздраженным. В доме было тихо. Он знал, что Мэри ушла с детьми. Знал он и то, что, когда они вернутся, Мэри будет ходить по дому крадучись, стараясь по возможности избегать встречи с ним.

Дом на Далтон-сквер, 2 представлял собой большое каменное здание в георгианском стиле с внушительным фасадом, вполне подходящее своим видом для того, чтобы в нем располагалась приемная врача. Кабинеты, где Ракстон принимал пациентов, находились на первом этаже, а жилые комнаты – на втором и третьем. На втором этаже располагалась большая роскошная гостиная и личный кабинет Ракстона, на верхнем – спальни, ванная и детская, а также комната няни. Кухня и судомойня находились на первом этаже в задней части здания, и к ним примыкали два просторных дворика с угольными погребами и хозяйственными постройками. Внутри дома этажи были соединены внушительной полукруглой лестницей. Холл и лестница были устланы коврами и роскошно декорированы множеством прекрасных антикварных изделий.

В целом дом производил впечатление типичного для состоятельной и респектабельной семьи представителей высшего среднего класса. Одним из очевидных признаков статуса высшего среднего класса в Британии 1930-х годов было наличие прислуги, и, хотя Мэри Роджерсон работала няней, она часто выполняла функции кухарки, домработницы и даже секретарши – помогала Ракстону с записью многочисленных пациентов.

Мэри наняла на работу Белла. На первый взгляд она была довольно неказистой – всего двадцати лет, очень тихая, маленького роста, с невзрачной внешностью и сильным односторонним косоглазием. Сначала Ракстон решил, что она не слишком умна, но он ошибался. Белла с ее опытом управления персоналом хорошо разбиралась в людях. Мэри Роджерсон, возможно, и была простой деревенской девушкой, но она была честной, чистоплотной и трудолюбивой. Дети любили ее, а она была беззаветно предана Белле, которой, к нескрываемому огорчению Ракстона, открыто восхищалась. Более того, у Мэри не было вредных привычек – у нее не было ухажеров, она не пила и не курила, а немногочисленные выходные проводила у родителей в Моркаме.