Ладно, нужно дождаться появления Лени. Проанализировав вопросы, заданные ему следователем, можно будет сделать выводы, насколько версия о том, что Сильвестр жив, серьезна».

Минут через сорок дверь кабинета открылась. Леня вышел в сопровождении двух муровских оперативников. «Неужели арестовали? – подумал я. – Да нет, вроде не похоже… Все улыбаются, один похлопывает Леню по плечу, руки пожимают…»

Леня тоже не выглядел огорченным.

– Пошли, все нормально! – сказал он, беря меня под руку.

Мы спустились этажом ниже и вскоре покинули здание прокуратуры. Я уже хотел было задать Лене вертящийся на языке вопрос, когда он предложил:

– Давай посетим одно местечко. Есть тут кабачок неплохой, там и побазарим, а заодно и Иваныча помянем.

Через несколько минут, проехав несколько улочек, мы оказались в небольшом уютном и, по-видимому, довольно дорогом ресторанчике. Ленина охрана – братва, сопровождавшая нас весь путь на синей машине, – осталась на улице охранять наш покой. Мы с Леней прошли в зал и сели за столик.

– По какому поводу весь этот шум? – спросил я. – Ты под подозрением или вправду проходишь как свидетель? Да и свидетель чего, любопытно узнать?

– Да нет базару! – отмахнулся Леня. – Я в их телефонную распечатку попал. Просто всех до одного из двадцати человек, с кем Иваныч накануне своей смерти общался, прошмонали и на допрос приволокли.

– Традиционная практика – не удивляйся, – сказал я.

– Это первое. – Леня налил себе стакан сока. – А второе – вопросы-то для меня с непонятками были…

– Что значит с непонятками?

– Перво-наперво почему-то задают такой – жив ли Иваныч и где может прятаться.

– Как это? Они что ж – не верят, что он погиб?

– Понимаешь, среди братвы сейчас много слухов ходит…

Леня был в курсе всех слухов, бродивших в криминальных кругах. Он знал практически все «воровское политбюро», со многими авторитетами криминальной Москвы был на короткой ноге. Но у Лени была своя политика – он держался в тени, старался не высвечиваться, хотя авторитет в криминальном мире им давно уже был завоеван.

– А зубы-то остались? – осторожно спросил я.

– Какие зубы? – не понял Леня.

– Зубы – его, Сергея Ивановича.

– Что значит остались?

– При взрыве. Они остались? Тело же не до такой степени разорвало. А по зубам точно личность погибшего можно определить.

– А кто определит-то? – лениво заинтересовался Леня.

– Как кто? Тот, кто эти зубы лечил или вставлял, – терпеливо объяснял я.

– Так он же в Америке все делал! – фыркнул Леня.

– Так с Америкой тоже связаться можно…

– Ну вообще-то да, – сказал Леня. – Я и не знал, что по зубам личность человека можно установить!

– Идентифицировать, – поправил я.

– Во-во, – поддакнул Леня. – А они-то знают? – намекнул он на оперов.

– Думаю, да. А ты что – хочешь им свою помощь предложить? – поддел его я.

– Ладно, кончай базар, давай Иваныча помянем! – сказал Леня, наливая в рюмки минеральную воду, – он давно «закодировался» и спиртного не пил. Я тоже не «употреблял», так как был за рулем. К тому же привык, что кто-нибудь из моих клиентов может вызвать меня в любой час дня или ночи. Аресты, задержания и убийства не происходят по графику. Поэтому я уже давно свыкся с ненормированным рабочим днем и старался круглосуточно быть в состоянии повышенной боевой готовности.

Весь вечер Леня вспоминал о Сергее Ивановиче, уважительно отзываясь о его предусмотрительности, уме, справедливости.

– Если он так умен и предусмотрителен был, отчего ж себя-то не уберег? – поддел я Леню.

– А, жизнь наша коротка, – махнул рукой Леня. – Никто ни от чего не застрахован. Обидно другое…