– А этот, кажись, кончился, – удивленно констатировал палач, сидя на корточках около Гасана.

– Давай, давай! – велел морщинистый. – Дырявь на всякий случай и его. Хуже не будет.

Оставалось прикончить еще двоих, когда пришел в себя парень с синими от наколок руками. Он вскинулся на траве, стал озираться по сторонам, закашлялся до слез. Двое бойцов схватили его за плечи, не давая встать на ноги. Парень быстро понял, что сейчас происходит на берегу этого маленького пруда, и забился в истерике.

– Лука! Это же ты, Лука! Ты чего, не узнал меня, что ли? Я Перец, Лука! Мы же сидели вместе, забыл? Не убивай, Лука, я тебе всю жизнь верным псом буду, Лука-а-а-я…

Крик перешел в сдавленный визг, тело парня повалили на траву, и «отвертка» вошла ему в мозг. Морщинистый брезгливо смотрел, как все еще дергаются ноги убитого парня. Он достал мобильный телефон, набрал номер и сказал в трубку короткую невнятную фразу.

Из небольшой балки выехал неприметный пыльный «уазик». Через пять минут от небольшого пруда посреди полей разъехались в разные стороны три машины. А спустя еще пару минут пыхнуло огнем, заклубился черный дым, и его потянуло по полю в сторону дороги. Потом пыхнуло огнем еще раз, и огонь заполыхал так, что его стало видно над деревьями с шоссе.

Белозерцев сидел в плетеном кресле возле бассейна в загородном доме Остапенко. Перед ним на траве валялись уже три пустые банки из-под пива. Пепельница на легком столике была полна окурков.

– Хватит пить! – рявкнул Остапенко, тряхнув седыми растрепанными волосами. – Думай, я тебе сказал, вспоминай. Кто еще мог узнать, кто мог услышать?

– А я говорю, что это не через нас информация ушла! – заорал в ответ Белый. – Я что, в первый раз замужем? Столько лет уже… и хоть бы раз прокололся. Еще раз говорю, что это с их стороны кто-то.

– Твою мать-то! – грохнул Остапенко кулаком по столику, отчего на нем подскочили стаканы и пепельница. – Только этого мне не хватало. Теперь еще разборки начнутся, эти ваши уголовные сходки. Так, слушай меня, Роман! Ты в теме, если начнутся разборки с той стороной, то идти тебе. А я позабочусь о нашей безопасности. Пока твои уголовнички меж собой бодаются, я кое с кем повыше контакт налажу.

– Сходить могу, – кивнул Белый с кривоватой пьяной усмешкой, – чего же не сходить. Только предупреждаю: никаких обязательств. За чужой базар я отвечать не намерен.

– База-ар! – с презрением повторил Остапенко. – Как быстро с тебя лоск бизнесмена слетел. Опять к уголовному жаргону вернулся? Уркой ты был, уркой и останешься.

Белозерцев облегченно вздохнул, когда, наконец, оказался по другую сторону забора загородного дома Остапенко. Он устал играть послушную овечку, кивать и соглашаться. У него даже мышцы лица устали, потому что приходилось сдерживать эмоции и придавать физиономии соответствующее им выражение. Решение было принято, и момент теперь самый подходящий.

Рома Белый прекрасно понимал, что Остапенко работает не один, что у него масса помощников в деле торговли наркотой, куда бы он ее ни перепоставлял. И сегодня, когда Белый сидел у него перед домом у бассейна и терпеливо сносил оскорбления, кто-то из подручных Остапенко наблюдал за ними, слышал весь разговор. Это было хорошо. Даже если этому человеку будет поручено в один прекрасный момент убрать Белого.

«Не успеешь, падла, – с усмешкой подумал Белый. – Пусть твои дружки услышат, пусть узнают всю ситуацию, узнают о базаре по поводу партии, которую «кто-то» увел, за стрелкой понаблюдают. А на стрелке лохов не будет, там разговор начнется жесткий. Ваша территория, вот вы за ней и следите. Партия, которую грабанули, стоит таких денег, что из-за них и генералов не жалеют, не то что мелкоту всякую. Деньги эти возвращать надо, поэтому под угрозой войны будет поставлено условие активной помощи, условие – найти тех, кто увел тот кейс. А от угрозы войны до ее начала времени может пройти очень мало. Покажется кому-то, что его динамят, и будет вынесен приговор. И, главное, ни у кого не возникнет сомнений в том, кто заказчик. Причина уж больно серьезная. А на любом сходняке заказчика оправдают и поддержат. Он в своем праве и все сделал по понятиям».