На этот раз Федос принял решение и вовсе не возвращаться на прежнее место.
– Лес – большой, места нам хватит, – сказал он. – Так что где-нибудь поселимся. И мин там нет, и немца хотя бы на время собьем с толку. А вот дорогу разминировать надо бы. По минам – как выберешься из болота?
– А, командир? – глянул Лысухин на Старикова. – Подсобить бы надо братьям по оружию! Как-никак я – специалист по взрывному делу. Не поймут товарищи партизаны, если мы не подсобим. Заподозрят…
Стариков ничего не сказал, но в словах не было и надобности. Молчание порой бывает красноречивее всяких слов.
– Вот и хорошо! – весело улыбнулся Лысухин и нашел взглядом Федоса. – Командир, а позволь мне самолично возглавить разминирование дороги!
Федос, ничего не говоря, посмотрел на Лысухина, затем – на Старикова, и так же молча кивнул.
…Разминирование дороги продолжалось с раннего утра до поздних сумерек. Нашли и обезвредили не так и много мин – всего двенадцать. То ли у немцев была нехватка мин, то ли они просто поленились минировать дорогу гуще.
– Все в порядке, командир! – доложил Лысухин Федосу. – Можешь безбоязненно вести своих гусар к новому месту подвигов… Петро! – обратился он к Старикову, присутствовавшему здесь же. – Как видишь, я живой. Правда, грязи на мне – целый пуд, но ты знаешь – я уже начинаю к ней привыкать. Какой-то, понимаешь, образуется внутренний душевный уют, когда я в грязи. Будто, понимаешь, так оно и надо.
Выводили отряд ночью. Здесь, конечно, присутствовали дополнительные сложности. Даже днем ходить по болотам – дело опасное, а что уж говорить о ночных путешествиях? Но выбрались все, никто не утоп – ни люди, ни лошади. По пути прихватили бойцов из группы заслона – уцелевших и раненых, и перешептываясь, вполголоса понукая упрямившихся лошадей, пошли на другой край леса обустраивать себе новую временную партизанскую базу – с такой же тревожной и опасной жизнью, как и на всех предыдущих пристанищах. Ну а куда было деваться? Надо было воевать, надо было побеждать.
Глава 8
Полковник Вайскопф, комендант лагеря, с молчаливым, злобным прищуром смотрел на стоящего перед ним гауптмана Ауга. Этот самый Ауг вызывал у полковника раздражение – причем с каждым разом все большее. А буквально вчера он довел полковника до настоящего бешенства. Конечно, Вайскопф старался своего раздражения не показывать, он в силу своего звания, должности и положения обязан был держать себя в руках. Ведь что такое раздражение, выплеснувшееся наружу? Это всегда – признак собственного бессилия. Собственной несостоятельности, если угодно. А высказанное собственное бессилие и собственная несостоятельность – вещи опасные. В конце концов, у полковника Вайскопфа также имеется свое начальство. И что будет с полковником, если он распишется в собственном бессилии? Ничего хорошего не будет. В лучшем случае отправят на Восточный фронт. А в худшем… Об этом не хотелось даже и думать.
Но и не раздражаться было нельзя. Не получалось у полковника Вайскопфа быть спокойным и душевно уравновешенным. И причиной тому в первую очередь был гауптман Ауг. Ведь это ему, Аугу, было поручено уничтожить партизанский отряд, действовавший неподалеку от городка Астаповичи, в окрестных лесах. Казалось бы – что тут такого сложного? В том отряде человек сто, не больше. Причем большей частью старики и юнцы. Казалось бы, какие из них партизаны? При должном умении и старании уничтожить такой отряд – дело, не стоящее даже того, чтобы о нем рассуждать. Простейшая задача!
Но гауптман Ауг, которому была поручена эта задача, не мог с ней справиться вот уже более года! Несмотря на то и дело повторяющиеся карательные экспедиции, невзирая на наличие в отряде своего агента, отряд оставался неуловим. Каждый раз, как только каратели подступали к отряду, отряд тотчас же снимался с места и уходил в болота. Партизанская тактика была простейшая, по мнению полковника Вайскопфа – предельно примитивная, но тем не менее всякий раз она спасала партизан. Болота были для них спасением. Каратели в те болота соваться опасались. Сунулись вначале, как только партизанский отряд обозначил себя в здешних местах, да так половина карателей в тех болотах навеки и осталась. А самим партизанам хоть бы что! Пересидят в болотах и вновь объявляются в окрестностях Астаповичей, и вновь все начинается снова: диверсии, обстрелы, прочие партизанские пакости…