– Командир, они возвращаются!.. – Старпом на электронном экране зло и тревожно рассматривал встречную цель, возникшую по курсу «Москвы».

Цель приближалась. Ступенчатый импульс, обработанный компьютером, распался на множество синусоид. Словно струйки растаявшего ледяного кристаллика, они заструились в электронном русле компьютера.

Каждый ручеек был звуком, излетавшим из турбулентного следа винтов, из растревоженной толщи, сквозь которую проходила лодка, из потоков, омывавших гладкое тулово, из мягко рокочущих подшипников, в которых вращался вал, из раскаленного пара, толкавшего лопатки турбин. Каждый из этих звуков исследовался, сверялся, запускался в память компьютера, хранившего миллионы подводных звучаний, и говорил о том, что уловленная сонаром цель была американской лодкой-убийцей «Колорадо», которая на встречном курсе опасно сближалась с «Москвой».

– Продуть носовые!.. Лево руля!.. – Командир повел лодку к поверхности, ломая курс, удаляя крейсер от опасного скалистого дна.

– Снова на встречном!.. Идут прямо в лоб!.. – Старпом сделал стойку, уперев ноги, набычив шею, сжав кулаки, словно ждал столкновения.

– Право руля!.. Самый полный!..

Лодка, повинуясь рулям, тяжко вильнула, соскальзывая с острия, которое надвигалось на нее из непроглядной пучины.

– Нервы наши испытывают, – зло сказал командир. – А у нас вместо нервов проволока…

– У них титановый форштевень, специально для таранных ударов… Под углом в двадцать градусов вспарывает обшивку, отламывается как зуб. «Колорадо» уходит, оставляя нож в груди погибающего врага.

– Это они с индейцами так обходились… А мы русские… Под нож себя не подставим. Они не пойдут на таран, жить хотят. У них коттеджи на Атлантическом побережье, их жены тюльпаны выращивают, детишки на «кадиллаках» в колледжи ездят. У них жизнь дорогая и сладкая, не то что у нас. Им есть что терять…

– Идут в лобовую атаку!..

– Продуть кормовые!.. Лево руля!.. Поднырнем под них!.. Штурман, дайте донный рельеф!.. Сообщите запас по вертикали!..

Акустик Плужников слушал, как ревут наушники, словно в них грохотал и вибрировал прокатный стан. Барабанные перепонки разрывались от стука, будто сквозь ухо проходила стальная колея, по которой несся безумный состав. Наушники превратились в две рычащие пасти, которые выдыхали хриплый звериный рык.

Окруженный экранами, жалящими вспышками электронных табло, хрусталем циферблатов, командир слышал беззвучный гул приближавшейся смерти. Она поместила себя в его ослабевших костях, влилась и застыла в остановившемся разуме, вплелась в окаменевшую волю. Последняя хрупкая мысль мерцала, как струйка слюды в толще гранита. Старпом, похожий на остывающую чугунную отливку, стоял рядом. В его глазницах был рыхлый розовый пепел. Командиру казалось, что в лодку сквозь сталь проникает таинственное излучение, от которого зашкаливают приборы, искрят контакты, сворачивается кровь, останавливается дыхание. Будто из пучины заглядывал огромный, завораживающий, мертвенный глаз.

– Лево руля… – слабо прошептал командир.

Не ведал, что «Колорадо», на удалении, с погашенной скоростью, парит в слоях соленой воды, неслышная для сонаров «Москвы». Ультразвуковая система «Тень Смерти» вырабатывала мнимый образ атакующей лодки, который в виде объемного звука мчался навстречу «Москве». Разведчик из специального отдела «Неви Энелайзес» – рунические морщины лица, черный завиток бороды, пружинная поза каратиста – маг Томас Доу нацелил черно-рыжие трубки глаз в сторону русского крейсера. Было видно, как из трубок, словно из газовых горелок, пышет прозрачное пламя. Его выгнутый копчик был приемной антенной, поглощавшей сквозь толщу воды потоки экстрасенсорной энергии. Ее посылали маги из белых комнат, размещенных в различных точках Атлантического побережья. Их мощные биополя действовали на тысячи километров. Летели над водной стихией, где в северных широтах разразился шторм. Поля погружались в океан, скрещивались в чутком копчике Томаса Доу, который превращал их в поток излучения. Пламя трепетало у его пронзительных глаз, словно шипящий голубой автоген.