– Игорь Кошкин, – бодро представился здоровяк, резво спрыгивая с кровати, не отпуская гитары. – «Пятая ударная».

– Дмитрий Витгефт, – вежливо ответил майор. – Охрана конвоев. Некоторое время буду жить здесь, тем более, я так понимаю, мы из одной группы?

– Похоже на то, – бодро ответил капитан, искренне радуясь появлению соседа. – Правда, я до сих пор не знаю, зачем меня вызвали. Может, вы в курсе, господин майор?

– Пока мы не на службе, можете звать меня Дмитрий. И, к сожалению, я сам не в курсе. Мне была назначена встреча у Сакамото, но адмирал уехал.

– Обидно, ну ничего, подождем. Нам не впервой ждать. Так что проходи и садись. – Игорь весьма быстро перешел на «ты». – В ногах правды нет. Кстати, не в курсе, что именно заставило людей искать правду в этих конечностях, коли зародилось такое выражение?

– Прошу прощения, но не имею понятия. – Витгефт сел на вторую кровать и, поставив свой чемоданчик на стул, приступил было к его разбору, когда в его голову пришла внезапная мысль. Точнее, это было обрывком воспоминания одного недавнего разговора. Сочетание имени капитана и принадлежности к «Пятой ударной» заставило вспомнить кое-какие подробности. – А случаем, это не ты тот самый легендарный Небесный Неудачник из «Пятой»? Ну тот, кого сбивали восемь раз? – Судя по протяжному вздоху Игоря, данный вопрос он слышал явно не первый раз.

– Можно сказать, что я он и есть. Правда, сбивали меня не восемь раз.

– Прошу прощения. – Витгефт мысленно поморщился: его привычка извиняться за все после бурной попойки была ему самому поперек горла. – Просто мне так сказали и…

– Двенадцать раз, – перебил его Игорь. – У тебя устаревшие сведения.

После подобного заявления майор взглянул на своего соседа совсем иным взором. Ему встречались пилоты, которых подбивали два или три раза, и каждый из них с содроганием вспоминал об этом моменте. Также он знал, что немало летчиков погибло, пытаясь довести искореженную машину хоть до какого-нибудь клочка земли. Травма, смерть, ничто их не пугало так сильно, как возможность на всю оставшуюся жизнь беспомощно зависнуть между небом и землей.

Нет сомнений, что спасательный пояс, способный поддерживать тело летчика в воздухе, штука хорошая. Но не в те минуты, когда вокруг пустота, облака и потоки мистерия, способные подхватить человека как пушинку и унести… туда, где оно продолжит болтаться еще пару-тройку столетий. В академии им показывали фотографии пилотов, чьи тела были найдены в верхних слоях атмосферы. Показ закончился флегматичной фразой наставника о том, что табельное оружие выдается не затем, чтобы отстреливаться от гипотетических врагов, а дабы пустить себе пулю в висок, оказавшись в аналогичной ситуации.

Ходила даже легенда, что пилоты, пережившие хотя бы пару раз подобную ситуацию, никогда больше не садились за штурвал ганбота. Но его собеседник, похоже, являлся исключением из правил. И даже если допустить, что его сбивали только над сушей, то…

– Мне еще говорили, – Витгефт вспомнил оставшуюся часть того диалога, – что ты умудрился сесть на вражеский авианосец и угнать оттуда ганбот вместе с подвернувшимся под руку адмиралом.

– А вот это брехня, – уверенно отозвался Игорь. – Не адмирала, а всего лишь полковника разведки. И даже не его самого, а всего лишь сумку с документами.

– Рассказывай! – Подобные истории майор просто обожал. Причем не в плане захватывающего сюжета. Просто знания о том, как тот или иной человек смог выжить в тяжелой ситуации, не раз впоследствии выручали его самого.