+ твой солидный бонус зауслугу. Скажи Игонину что б дал тебе машину встретить. Если не даст ты от меня ему скажи что не отмоица потом!!! Сечазже ноги в руки ехай в Пытавино. Если немного опаздаешь не беда дождется. Я понимаю что ты думаешь братишка!!! Ты служил и я служил и даже воевали!!!! Но всем так надо как и нам вот вчем вопрос????? Ты помниш как там с нами было а как там сечас с ними ты можешь знать по ящику (скажи мне чесно не пора нам ставить пятый ящик?????). Деды так абарзели как ни кто!!! Салагам ноги яйца рвут как легушкам!!! Такое там тварица!!!!! Тинам туда не надо. Тины пусть лучше молочко парное попиют в деревне. Как твоя телка к стати? (шутка!) Я помню уже взрослая корова? Ты ей придумал имя?? Как твое здоровье???? Мы не курим и не пьем короче всех переживем!!! И почему не пишешь разве почтальон Гудалов помер???

Жму кисть и чмокичмоки как говорят тины,

Твой дядя Вова (шутка!).

Еще. Ты почему не спросишь про мой бизнес? Тебе неинтересна??? (шутка!). Моя автомойка цветет и пахнет стопудово в самом вкусном смысле. Лужок издал такой закон о гряздных тачках что теперь мне бедность негрозит. Нам негрозит с тобой, ест ли ты понял!!! Потом приедеш будеш мне все накладные и в налоговую все писать по скольку шибка грамотный (шутка! Но и намек!!!).

Прости, братишка, что пишу бес запятых я знаю, ты на это злишся. Я запятые, видиш, не забыл, но мне играть в нашераставь все запятые уже некогда, бекоз спешу, а наше дело срочное.

Чаокакао, В.

Покапока!!!»

На всякий случай Панюков дошевельнул колесико с запасом вниз, «Покапока!!!» скакнуло вверх, и больше от Вовы не было ничего. Панюков встал, перегнулся через край стола и крикнул в форточку:

– Я – все!

Вошла Лика, дыша куревом. Сказала, словно не поверила:

– Все?

– Все. – Панюков подобрал с пола плащ-палатку и накинул ее на плечи. – А где Игонин?

– Он знает, что тебе нужна машина, не волнуйся.

– Я и не волнуюсь…. Слушай, а ты тут смотришь Интернет?

– Смотрю, а как же. – У Лики начали краснеть щеки. – И кое с кем общаюсь…

– Какие-такие тйны?

У Лики сразу покраснела шея:

– Тины – значит молоденькие. Понял?

– Да, так короче, – согласился Панюков.

– А интересно, этот тин московский, он какой?.. А то бывает: из Москвы, а морда, как у всех.

– Это увидим. – Панюков пожал плечами так, что скрипнули наплечные крылья плащ-палатки, и спросил без интереса. – Ты там все прочла?

– Я все читаю, что нам поступает, – строго ответила Лика. – Мне по работе так положено.

– Всем только не болтай, – сказал Панюков, боком выходя из конуры. – Игонин будет – я в амбулатории.

– Я позову, когда приедет… Слушай, еще!

– Что? – обернулся Панюков.

– Бекоз значит по-английски: «потому что»… А офкоз…

– Да знаю, знаю, знаю я бекоз, знаю офкоз!.. – отмахнулся Панюков и вышел вон.

«Как же, как же, некогда тебе теперь и в запятые поиграть, – все еще злился Панюков на Вову, шагая в сторону амбулатории, – можно подумать, ты когда-нибудь умел играть по-настоящему, не через пень-колоду!»

…Вова не был ленив, и не был туп, и не любил бывать один, но в школу ходил редко, предпочитая не показываться в Селихнове, где жили и шатались с выкриками или с угрюмым бормотанием по всем трем улицам села его родители и трудно было избежать случайной встречи с ними.

Обычная тогда была картина: Вова с Панюковым ранним утром бегут, гремя портфелями, на остановку и еле успевают, и вот уж Панюков вошел в автобус, а Вова – тот войти вдруг не решается, поскольку у него тянет живот. Глаза его страдают, он прижимает к животу портфель и обреченно машет Панюкову свободной рукой, ты, мол, езжай один… Под вечер Вова бодро встречает Панюкова на той же остановке, будто и не уходил с нее весь день: глаза веселые, живот здоров и даже громко