При каждом воспоминании об Альбани отец Дэниэлс испытывал прилив ненависти – чувство, не подобающее его сану. И все же он ничего не мог с этим поделать. С тех пор, как открылось предательство Альбани, с тех пор, как он обнаружил, что миссия была обманкой, что настоящей целью экспедиции было разрушить Венецию и ее Патриарха взрывом атомной бомбы, единственной целью Джона стало остановить кардинала-убийцу.

Встреча с Патриархом глубоко тронула его.

То, что он обнаружил среди руин Венеции, было слишком прекрасно и таинственно для того, чтобы человечество позволило себе уничтожить его. Прежде, чем судить это, следовало понять. Быть может, это был дар, а быть может – угроза.

Путешествие сильно изменило отца Дэниелса. Он потерял зрение, но приобрел способность сопереживать существам, которых когда-то осудил бы, не задумавшись ни на мгновение. Ужасы путешествия не только не погубили его веру, но и, напротив, закалили ее, как клинок. Хотя Альбани новая форма этого клинка привела бы в ужас.

Молодой человек, который называл себя Управляющим, пристально смотрел на лицо Дэниэлса.

– Что с тобой такое? – спросил он, озадаченный молчанием незнакомца. – Что, кошки на душе скребут?

При этих словах лицо священника дрогнуло. Его рот изогнулся углами кверху, чего с ним не происходило уже несколько месяцев.

На глазах у изумленного юноши Джон Дэниэлс громко расхохотался.

– А ты-то когда последний раз видел кошку?

Управляющий покраснел.

– Это просто такое выражение.

– А вот я видел кошку, – прошептал Дэниэлс. – В Венеции. Это была странная кошка. Она была и в то же время не была.

– Как Чеширский кот, – выпалил юноша.

– Как Чеширский кот, – подтвердил священник, переварив этот кусок информации. – А в детстве у меня мыл настоящий кот. Это был мейн-кун, полосатый кот. Эго звали Ангел. Так ты что, знаешь «Алису в стране чудес»?

Управляющий был удивлен этим вопросом.

– Ну конечно! Все знают эту историю.

Дэниэлс предпочел не спорить с ним.

– А мой венецианский кот, должно быть, был тем самым знаменитым котом Шредингера.

– Чьим котом?

– Неважно. Венеция – очень странное место. Место, где меняешься изнутри. Но и это убежище… этот ваш город… не шутки. Так сколько вас тут, ты сказал?

– Ничего я об этом не говорил. И не заставляй меня повторять, что ты не должен задавать вопросы.

– У вас есть кто-то, кто заботится о вас, когда вы больны. Женщина, которая вылечила меня.

Управляющий гордо выпятил грудь.

– Да. У нас есть Мать милосердия. И Управляющий, то есть я. У нас есть кино, библиотека и…

– Что ты сказал? Кино?

– Да. В других городах нет ничего подобного. Это лишь несчастные…

– …варвары?

– Хуже. Это пираты. И индейцы.

– Пираты и индейцы, говоришь.

Управляющий смотрел испытующим взглядом на Дэниэлса, стараясь уловить издевку или вопрос. Но священник, по-видимому, был согласен с его словами. Очень странный человек. По-настоящему странный. Кажется, что он знает кучу всего. Было бы по-настоящему обидно, если бы он умер, не поделившись с Городом знаниями, которыми обладает.

– Ты покажешь мне ваше кино? И вашу библиотеку? – спросил Дэниэлс.

– Когда тебе станет лучше. Ты же на ногах не стоишь.

– Но мне уже лучше.

Управляющий оборвал этот бесполезный спор, почувствовав, что вот-вот разозлится.

– Пока что отдыхай. Я пришлю к тебе Мать. Она будет ухаживать за тобой, пока ты не сможешь встать на ноги. И когда этот день придет, я посмотрю, смогу ли я выделить время на то, чтобы показать тебе Город. Я ведь человек занятой.

Не дав старику времени ответить и даже не кивнув на прощание, он отодвинул портьеру, закрывавшую вход в больницу, и вышел.