– Ну вот, приехали… – сплюнул Олег и потер запястье, которого коснулся легкой теплотой крест.

Середин с самого начала не хотел браться за это дело. Когда они с боярином накануне въехали в связанные из заостренных жердей ворота Опочки и стали договариваться со старостой о ночлеге, Олег мимоходом предложил вывести нечисть какую местную, коли досаждает. Он во многих селениях так столовался: ему предоставляли кров, еду, а иногда и приплату давали небольшую; ведун же, в свою очередь, выкуривал из домов рохлей, чертил борозду от коровьей смерти, отпугивал ночных крикунов.

Староста тут же пожаловался на ватагу душегубов, что не первый год на дороге безобразничали. И из Пскова супротив них дважды дозоры присылали, и сами мужики ловить пытались – не дались хитрые тати, никому не попались.

Олег от подобной просьбы попытался откреститься – его дело, мол, с нежитью бороться, а не с людьми. Тем более – одному супротив добрых двух десятков. Но тут вперед пролез Радул и клятвенно пообещал погань нерусскую извести.

– А почему ты решил, что душегубы – нерусские, боярин? – поинтересовался Середин, вглядываясь в болотный простор, местами парящий теплыми окнами, местами – кивающий ветвями чахлых березок.

– Да разве ж русский человек руки свои душегубством марать станет? – громко возмутился богатырь. – Не может такого быть!

– Это, конечно, аргумент… – задумчиво ответил Олег.

– Ну, чего там, ведун? – Боярин спрыгнул наземь, и рыхлая, напитанная водой земля затряслась.

– По виду, в топь тати ушли, – почесал в затылке Середин. – Тропинку через вязь, похоже, знают. А не знаючи, лучше не соваться. Вмиг к болотнику в гости попадешь. Ни меток не видно, ни следа от тропы тайной… Нет, не найти.

– А как же мы их рубить станем, коли не найти? – удивился Радул.

– Хороший вопрос, боярин, – усмехнулся Олег. – Я должен отвечать?

– Ты давай, давай, ищи, – нетерпеливо подергал себя за курчавую бородку богатырь. – Я их всех побить обещал. Дабы не водилось люда такого на земле русской!

– Я вот одного не понимаю, боярин, – прикрыл глаза от солнца Середин. – Куда они ушли? Ведь не у русалок же под водой отсиживаются! Болотная нечисть – не та компания, чтобы так долго и часто гостей на волю отпускать. Рядились не рядились, а на уговор с болотниками полагаться нельзя. За пару лет обязательно должны были обмануть. Опять же, и добро в топи под водой не спрячешь, и оружие. Попортится всё.

– Не, ведун, ты не дело молвишь, – решительно покачал головой богатырь. – Где это видано, чтобы тати под тиной логово себе рыли? Не, на острове они где-то сидят. Тропу разведали али гать настелили. Вот теперь и прячутся.

– Где? – развел руками Олег. – Я тоже так подумал, да только где острова-то, чтобы отсидеться? Смотри, топь какая до горизонта.

– Вижу, – согласился Радул.

– И я вижу… – опять почесал в затылке ведун. – Не, не сходится тут что-то. Что-то здесь не то…

Середин закрутился на месте, дошел до заводного коня, приоткрыл клапан на чересседельной сумке, заглянул в нее, пошарил рукой…

– Ага, одна осталась. Куриная. Курица, конечно, не птица, но должно сойти.

– Ты чего затеял, мил человек? – забеспокоился богатырь.

– Всё хорошо, боярин, – вглядываясь в траву, ответил Олег. – Мне нужна птичья косточка, чистотел и земля здешняя. Здесь место открытое, влажное… Чистотел наверняка расти должен. А ты, боярин, сделай пока доброе дело, костерок запали. А то мне всё это сушить надо будет.

Как ведун и полагал, желтенькие цветки чистотела попались ему на глаза уже минут через десять. Он ощипал несколько листочков, ковырнул из земли щепоть торфа и вернулся к боярину Радулу, который уже успел насбивать с деревьев сухих нижних веток и запалить у самого берега скромный костерок.