– Все сводится к крови, – сказал Киан, не открывая глаз. – В конечном итоге все сводится к крови. Без нее мы не выживем – ни вы, ни мы. Именно ее мы приносим в жертву – богам, которым вы поклоняетесь, государствам, женщинам. И проливаем по тем же причинам. Хотя таких, как я, причины не интересуют.

Теперь он открыл глаза, демонстрируя Хойту, что в них может гореть красный огонь.

– Мы просто насыщаемся этой кровью. Стремимся к ней, жаждем ее. Без нее мы прекратим существование. Мы созданы для того, чтобы охотиться, убивать, пить кровь. Одним из нас это нравится больше, другим – меньше. Как и людям. Некоторые получают удовольствие, причиняя боль, нагоняя страх, истязая и пытая добычу. Как и люди, мы все разные, Хойт.

– Ты убийца.

– А когда ты в лесу охотишься на оленя и отнимаешь у него жизнь, это ты не считаешь убийством? Для нас вы точно такая же дичь, не больше и не меньше.

– Я видел твою смерть.

– Падение со скалы еще не значит…

– Нет, я видел, как она тебя убила. Сначала мне показалось, что это сон. Ты выходишь из таверны и садишься в ее карету. Вы бросаетесь в объятия друг друга, и карета уезжает из деревни. А потом ее глаза меняются, в темноте сверкают клыки, и она впивается в твое горло. Я вижу твое лицо. Боль, потрясение и…

– Похоть, – закончил за него Киан. – Экстаз. Довольно сильное ощущение.

– Ты пытался бороться, но она набросилась на тебя, словно дикий зверь. Мне показалось, ты мертв, но это было не так. Вернее, не совсем так.

– Нет. Для того чтобы насытиться, вампир просто пьет кровь своей жертвы. Но чтобы изменилась сущность человека, этот самый человек должен вкусить крови своего убийцы.

– Она вспорола себе грудь и прижала твой рот к ране. Ты пытался сопротивляться, но затем начал сосать, словно младенец.

– Соблазн очень силен, и, кроме того, это вопрос выживания. Либо пить кровь, либо умереть.

– Сделав свое дело, она швырнула тебя на дорогу и уехала. Там я тебя и нашел. – Хойт сделал большой глоток, чтобы унять подступившую к горлу тошноту. – Перепачканного кровью и грязью. Так ты надеялся выжить? К подстреленной на охоте дичи и то проявляют больше уважения.

– Будешь меня поучать? – Киан встал и снова потянулся за бутылкой. – Или ты пришел за знаниями?

– За знаниями.

– Так вот. Одни вампиры охотятся группами, другие – поодиночке. Мы наиболее уязвимы в момент пробуждения – когда впервые восстаем из могилы, или вечером, если весь день спали. Мы ночные существа. Солнце для нас – смерть.

– Вы сгораете в его лучах.

– Ага, кое-что тебе уже известно.

– Видел. Они охотились на меня, когда я возвращался домой. В облике волков.

– Менять облик могут только вампиры, достигшие определенного возраста и силы, находящиеся под покровительством другого могущественного демона. Большинство же вынуждено мириться с тем обликом, в котором они умерли. Физически мы не стареем. Еще одно приятное дополнение.

– Да, ты, пожалуй, не изменился, – отметил Хойт. – Хотя есть немного. И дело не только в одежде или прическе. Ты двигаешься иначе.

– Я не тот, что прежде, и ты должен это запомнить. Наши чувства обостряются, и чем дольше мы живем, тем эти чувства сильнее. Огонь, как и солнце, для нас смертелен. Святая вода, если она освящена должным образом, обжигает нас, а крест, который носят с верой в душе, нас отгоняет.

Кресты, подумал Хойт. Морриган дала ему кресты. Он почувствовал некоторое облегчение.

– А вот мечи, кинжалы – любое металлическое оружие – абсолютно бесполезны, – продолжал Киан. – Разве что ты ухитришься отрубить голову. Тут уж ничего не поделаешь. Но в целом…