Пустота была заполнена жарой и еле уловимым запахом винных испарений. В этом кислом мареве тяжело прожужжала оса и села на лоб Ленцу. Тот отмахнулся. Оса перелетела к Лутковскому, который в свою очередь испуганно замахал ладонью и, проклиная матерщиной насекомое, заметался по помещению. На этот шум немедленно вышла Аня – хозяйка заведения. Она внимательно присмотрелась к происходящему и дружелюбно усмехнувшись, констатировала:

– Явились.

– Мы запылились, Аня, – сурово ёрничая, ответил ей Ленц. – Мы с ног до головы во прахе. К тому же мы жутко устали. Так что налей нам лёгкого прозрачного вина, милая Анюта.

– Рислинг холодный подойдёт?

– Вполне, – согласился Ленц и протянул Ане цветы.

– Вот ещё, – удивилась девушка. – Откуда веник принёс?

– Как откуда, – усмехнулся Ленц. – Из цветочного магазина. Такие цветы на дороге не валяются.

– Дохлые какие-то цветочки, – с сомнением констатировала Аня. – Небось, тёлки не дождался какой-то, а выкинуть пожлобился. – Аня скептически рассмотрела букет и поставила его в красивую пивную кружку, снятую для этой цели со стенда, налив предварительно в неё воды из пластиковой бутылки.

– Вот уж нет, Аня. Всё было совсем не так, – решительно ответил на предположение девушки Ленц. – Володя, подтверди. – Потребовал он правды от друга.

– Не так. – Печально вздохнув, согласился Лутковский.

– Ладно, пейте вино, – усмехнулась Аня. – А я только открылась. Всё утро как белка в колесе.

– Что так? – спросил Марк, принимая литровую бутылку вина.

– Брат из Крыма приезжал. Документы ему здесь надо оформить для его делишек.

– И как там, в Крыму? – поинтересовался Ленц.

– Ничего, – равнодушно ответила Аня. – Он мне свой телевизор пересказал, я ему свой. Почти поссорились.

– Отчего же «почти»? Что вас остановило на этом пороге? – Спросил Лутковский.

– Ну как… близкие люди…

– Это не тормоз для нормальной ссоры, – перебил девушку Ленц. – Брат на брата – это нормальный исторический процесс.

– Наверное, – пожала плечами Аня, – но мы не поссорились. Вернее, почти поссорились.

– «Почти» – это не поссорились, – усмехнулся Лутковский.

– Ты не прав, Володя, – убеждённо ответил Ленц. – Эмоциональная невысказанность очень опасна. Такое, бывало, наворотишь в себе месиво, что отравиться от собственных мыслей можно. Это ведь только кажется, что человек молчит. А на самом деле постоянно лясы точит и в большей степени со своим воображением. Доказать самому себе, что ты круче всех – милое дело. Уверен, что большинство людей, задумчиво идущих или едущих по городу, спорят с воображаемым персонажем – родственником или другом, но в исконном варианте с самим собой.

– Марк, ты за всех-то не расписывайся, – сказала Аня.

– Ну хорошо. Вот ты в машине едешь. Или идёшь куда-нибудь, о чём думаешь? – спросил Аню Ленц.

– Не переживай, – ответила Аня, – исключительно о тебе. Кстати, а где ты пропадал? С зимы тебя не видела. Или с весны, не помню.

– Он под Донецк консервы возил и проповеди пастырей, – ответил за Ленца Лутковский. – Я же рассказывал тебе.

– Если бы ты говорил мне, я бы запомнила, – веско ответила Аня. – А почему пастыри сами туда не ездят? – спросила она.

– Ездят, – нехотя ответил Ленц. – По крайней мере, одного я видел.

– Слушайте, давайте я с вами выпью. За возвращение.

– Я не воевал, Аня, – рассмеялся Ленц.

– А что ты там делал?

– Пердел да бегал.

– Слушай, не пошли, – обиделась Аня, слегка покраснев. – Что это за юморок у тебя туповатый появился?

– Ладно, Аня, не обижайся на это. Просто сорвалось…

В магазин зашёл пожилой человек и, не обратив внимания на Ленца и Лутковского, попросил у Ани налить полуторалитровую бутыль портвейна. Пока Аня отпускала вино, покупатель напряжённым, доверительным шёпотом сообщил ей о скандальной смерти Олега Глоты, не называя, впрочем, ни имени, ни фамилии, которые, по всей вероятности, не знал. Со слов этого информатора выходило, что из-под Донецка приехал солдат и сразу повесился. Аня посерьёзнела и, отпустив клиента, мрачно спросила: