– Серж, приветствую тебя, еще не виделись сегодня!

Пазухин зло взглянул на Грушу, которая тут же отошла от него на безопасных три шага, и медленно перевел взор на Урусова, улыбнувшись князю.

– Доброго дня, Константин. Доброго здравия и вам, Татьяна Николаевна, – галантно произнес Пазухин.

Княжна глупо захихикала и, кокетливо посмотрев на поручика, проворковала:

– Такой чудесный день, как раз для прогулок! Не правда ли, Сергей Романович?

– И я об этом говорю! Но Аграфена Сергеевна не согласна! – воскликнул Пазухин, бросая недовольный, алчный взор на Грушу. – Я приглашал Аграфену Сергеевну на прогулку к реке, а она никак не хочет, – вымолвил поручик, как-то плотоядно ухмыляясь. Двусмысленная фраза Сергея с гнусным намеком мгновенно разозлила Константина. К тому же он заметил быстрый затравленный взгляд Груши, брошенный на Пазухина. Утвердившись в своих предположениях, Урусов помрачнел и властно произнес:

– Не думаю, что в сию пору стоит идти к реке. Там сильный ветер. – Константин увидел, как Груша с благодарностью посмотрела на него. Он тут же расцвел, понимая, что правильно понял ситуацию, отчего явно выглядел в глазах девушки спасителем. – Татьяна, ты же хотела показать Сергею оранжерею?

– Ах да! Вы хотели бы, Сергей Романович, посмотреть мои цветники? Подскажите, что еще следует посадить, – улыбаясь, вымолвила княжна.

– Как, Татьяна Николаевна, неужели вы сами, своими нежными ручками высаживаете цветы? – удивленно сказал поручик, устремив взор на княжну. Татьяна зарделась и пролепетала:

– Нет, конечно. Груша и Лукерья присматривают за ними. Им-то делать нечего. А я все время в заботах.

– Да, да, понимаю, – произнес Сергей и добавил: – Я так хочу посмотреть на эту вашу оранжерею. Вы составите мне компанию, Татьяна Николаевна?

– О, конечно же, – прошептала Татьяна, замирая от радости. Поручик галантно подставил княжне локоть, и уже через минуту они удались по аллее в сторону дворца. Едва молодые люди отошли на довольно приличное расстояние, Груша обратила взор на Урусова и тихо произнесла:

– Я так благодарна вам, Константин Николаевич. Месье Пазухин, он столь… – она замялась, не зная, как сказать о наглости поручика.

Константин ласково улыбнулся девушке и, приблизившись к ней вплотную и чуть наклонившись, тихо сказал:

– Ничего не говорите. Я все понимаю…

Он очень долго пристально посмотрел ей в глаза, и уже через миг Груша отметила, как серебристый взор князя переместился на ее губы. Она смутилась и опустила взгляд. Видя ее трогательное смущение, Урусов нахмурился и спросил:

– Вы позволите мне прогуляться с вами, Грушенька?

Чувствуя в голосе князя властные нотки, Груша, как и обычно наедине с Урусовым, не осмелилась сказать нет и вымолвила:

– Как вам будет угодно…

Он подставил руку, и Груша, как будто не решаясь, лишь после его внимательного давящего взора очень осторожно взялась кончиками пальцев за его локоть. Они медленно направились по липовой аллее в обратную сторону от реки. Князь начал что-то говорить о погоде, потом как-то умело перешел на рассказы о Петербурге и его жителях и их нравах. Он говорил много, с чувством, красочно описывая подробности. Груша шла рядом и односложно отвечала.

В обществе князя она всегда чувствовала себя скованно и неуютно. Он был вдвое старше и казался девушке очень зрелым и взрослым. Урусову еще не было сорока, но ей мнилось, что он многое повидал в жизни и знает все об этом мире, что он – богатый, искушенный человек – презирает людей и считает себя господином, которому все позволено. Потому она, сирота, выросшая из милости в доме Урусовых, по сравнению с ним ощущала себя слишком простой и обычной. И Груша никак не могла понять, что именно привлекало в ней князя, и отчего он постоянно искал ее внимания.