– Анна, минутку! П-послушайте... не уходите! Об-бождите...

Через ленту, свесившуюся почти до земли, грузно переступил один из участников «вечеринки». Это был Борис Коган, старший сын питерского магната. Толстяк – а в нем почти полтора центнера веса – был в какой-то нелепой мантии. Вечером она видела его в костюме от Армани в обществе очень красивой девушки. А теперь вот он одет в мешковатые лохмотья, да еще к тому же сильно навеселе.

Анне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что именно на нем надето. Коган был облачен в тунику патриция. На круглом потном лице – следы неумело нанесенного театрального грима. Вербинина с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться в полный голос...

Ей только что устроили разнос по телефону. По сути, плюнули в душу. Она пока и сама не знала, каким эхом отзовется состоявшийся только что разговор. И каковы будут последствия случившегося лично для нее. Но этот толстый и потный «мажор»... До чего же он смешон в своем дурацком прикиде!

От Когана разило потом, сигарами и виски. Шумно отдуваясь, он подошел ближе... остановился возле Вербининой. И уже в следующую секунду, будто материализовавшись из воздуха, возник двухметроворостый здоровяк – личный телохран Когана– младшего.

– Борис Аркадьевич?..

– Вернись в машину! – Коган чуть качнулся, но мгновением позже вновь стал ровно. – Ты что, не с-слышал? Я не с тобой разговариваю! П-проваливай, кому сказано!! Fuck off!!

Здоровяк повернулся – он как будто даже уменьшился в росте и габаритах – и послушно потрусил к припаркованному неподалеку «Хаммеру».

Анна пожала плечами. Она намеревалась отправиться туда же, на паркинг, чтобы забрать из «Бентли» свои вещички. Но толстяк вдруг схватил ее за руку:

– Подождите, Анна... Я вас умоляю!

Вербинина недовольно произнесла:

– Молодой человек... полегче. Отпустите руку!

– О’кэй! Хорошо... не с-сердитесь! – Коган выполнил ее просьбу. – Follow me! Пойдемте со мной!

– Это еще зачем? – удивилась Вербинина. – Я вас не понимаю, Борис Аркадьевич. У вас есть свой помощник, свой бодигард. К нему и обращайтесь.

– Лариса п-просила, чтобы вы пришли... И я п-прошу!

– Зачем? Какое у вас ко мне дело?

«И какое мне теперь дело до всех вас», – подумала про себя Анна.

– Вы тут единственная женщина... Ну... то есть... из п-персонала.

– И что с того?

– Лара очень п-просила, чтобы вы пришли. На минутку буквально! Она хотела о чем-то с вами п-переговорить!

– А почему сама не вышла?

– Не очень хорошо себя чувствует. Ну, п-пожалуйста... ей нужен женский совет.

Вербинина прерывисто вздохнула. Обернулась, посмотрела на застывших у своих авто мужчин в темных костюмах. Ни один из них не подошел к ней (если не считать здоровяка, который ретировался по первому слову «тела»). Ни один не попытался выяснить, что за тема возникла и почему это вдруг Коган-младший обратился к Вербининой.

Она неодобрительно покачала головой. Потом негромко сказала:

– Ладно, Борис Аркадьевич, пойдемте.

Они перешагнули через «оградительную ленту». Обогнув с правого торца здание, оказались во внутреннем дворе. От входной двери послышалось тихое ржание. Анна, обернувшись на звук, увидела уже знакомого по вечернему представлению и ночному гулянию молодежи существо – это был конь светлой масти. На ногах у него нечто вроде обувки – мягкие войлочные бахилы. Должно быть, коня обули, чтобы тот не повредил копытами фигурную плитку, уложенную перед фасадом замка. На Инцитате[1], или как там в действительности звать этого четвероногого красавца, красуется бордовая с золочением попона, поверх которой закреплено изукрашенное золотым тиснением седло. Уздечка, украшенная позолоченными монетами, привязана к вмурованному в стену неподалеку от входа во флигель бронзовому кольцу.