– Так, да? Прекрасно. Мы, конечно, тебе верим, но у нас приказ проверить ваш кишлак. А поэтому…

Договорить особисту помешал Ахмад, вышедший из-за дувала близлежащей усадьбы. Говорил он по-русски:

– Здравствуйте, уважаемые! Я – Ахмад Курдани, представитель законной власти в Бервехане. Извините, я слышал ваш разговор с почтенным главой старейшин, капитан…

– Тем лучше, – вышел вперед заместитель командира полка. – Сегодня утром на дороге Тайзаб – Урульдак у реки неизвестные бандиты совершили нападение на старшего офицера Советской Армии. Душманы расстреляли сопровождение офицера, а его самого похитили. Я получил приказ проверить все близлежащие к району похищения кишлаки.

– Вай, вай, вай! – запричитал Курдани. – Что же это творится? Ведь война уже закончилась, ваши войска выходят из Афганистана… что, признаюсь, беспокоит нас – тех, кто служил верой и правдой официальной власти. И вдруг – нападение на советского офицера… Гибель солдат, собравшихся домой, к родителям… Вай, каково же теперь будет их матерям и отцам вместо сыновей встречать гробы?

Особист повернулся к Курдани:

– Ты вот что, служитель власти, причитания свои прекрати. И отвечай по существу вопроса. Кто похитил нашего полковника и где вы его прячете?

Ахмад изобразил изумление и возмущение:

– Ай, капитан! Почему ты спрашиваешь меня не как друга, а как бандита? Я не знаю, кто похитил вашего офицера, и не знаю, где он находится. Но мы никого не прячем. У нас нет посторонних. Зачем ты хочешь обидеть меня, старейшин? Если у тебя есть приказ проверить кишлак – проверяй, двери наших домов открыты. Но не надо оскорблять нас.

Исполняющий обязанности командира полка отвел особиста в сторону:

– Что за поведение, капитан?

– Нормальное поведение с этими уродами, подполковник. Вы в глаза этому представителю законной власти посмотрите повнимательнее. Ведь врет же, собака! Прессануть его, глядишь, и раскололся бы…

– У вас, товарищ капитан, есть весомый повод не доверять словам афганцев?

– Им и без повода доверять нельзя. Как будто вы их не знаете, Сергей Семенович. В лицо улыбаются, кланяются, шурави называют, а сами за пазухой кинжал держат, чтобы всадить в спину, как только появится возможность. Всех их, шакалов, под автоматы, разговорились бы…

– Я запрещаю вам вести себя подобным образом, – повысил голос Ивахин.

– Запрещать своим подчиненным будете, подполковник, – огрызнулся особист. – Не теряйте времени, приступайте к зачистке селения. А я отдельно побеседую с местными «духами».

– Смотрите, Евгений Андреевич, не спровоцируйте столкновение. Если что, отвечать вам придется по полной программе.

– Отвечу!

Ивахин подошел к Курдани:

– Ахмад, если не путаю?

– Да, да, шурави, Ахмад Курдани.

– Предупредите жителей кишлака, что наши солдаты будут проверять все здания. Для того чтобы не возникло внештатных ситуаций, жителям открыть входы во все помещения, включая и женские половины…

– Но, товарищ подполковник, это оскорбительно!

– Понимаю. Но и вы должны понять нас.

– Хорошо. Я поговорю с людьми. Думаю, они не станут противиться. Недовольства, конечно, не избежать, но ничего не поделаешь.

– Если у мужчин есть оружие, оно должно быть вынесено во двор и разряжено. Особо предупреждаю: если кто-то из ваших мирных чабанов вздумает оказать сопротивление нашим солдатам, то я немедленно отдам приказ на открытие огня. Вы БМП, что встали вокруг кишлака, видели?

– Конечно! Их все видели.

– Так вот, пушки боевых машин в считаные секунды разнесут кишлак по камешку. Вместе с мирными жителями. Не вынуждайте меня прибегать к крайним мерам. Тем более, как вы сами сказали, война уже закончилась и лишняя кровь не нужна никому.