Но при этом стрелки двигались так, словно весу на них вообще никакого не было. Шустро, грамотно, ни одного лишнего движения. Опасные противники. Очень опасные. Если они стреляют так же, как двигаются, то вообще плохи дела.

Остальные четверо с небольшими интервалами по одному выбежали из-за укрытия и также зафиксировали сектора обстрела. Причем основным сектором был, естественно, наведенный Данилой мост через забор – сразу два ствола скрестили линии выстрелов на том месте, где с минуты на минуту должен был появиться Снайпер. Вот ведь, называется, удержал позицию-то… Для того ли командир продумал все это – и робота, который отвлек на себя огневую мощь защитников Зоны и благодаря которому обнаружили себя стрелки на вышке, и мост, и оружие для Данилы…

Разведчик перевел взгляд на пистолеты. Да, перед выходом с территории базы киборгов он расстрелял пару магазинов, продырявив в дуршлаг старое ведро и несколько банок из-под тушенки. Но шесть голов за непрозрачными забралами из черного блестящего материала – это тебе не ведра. Это профессиональные воины, которые обучены стрелять на любое движение и реагировать на любую выходку противника. А Снайпер все ближе, вот-вот через забор полезет, уверенный, что Данила справился с заданием…

– Ладно, – прошептал разведчик, злясь на самого себя невероятно. Ведь мог сразу отстрелить того, кто высунулся из-за угла. Хотя остальные, наверно, покрошили бы его в фарш, так хоть Снайпер, услышав стрельбу, не полез бы сюда, на верную смерть. Тут даже ему не выстоять, сразу видно – «памятники» неслабо натасканы в искусстве убивать. Кто-то скомандовал – «фас», вот они и…

Скомандовал…

Мысль зацепилась за слово. Если это солдаты, то почему бы…

Горлышко грязной бутылки торчало из мусорной кучи, словно рукоять бомбы, заполненной порохом, правда, без фитиля. Ее-то Данила и швырнул на середину асфальтовой площадки, заорав дурным голосом:

– Ложись! Бомба!

Второе слово он орал уже в полете, со всех сил оттолкнувшись ногами от какой-то металлической балки. В сознании отпечатались кадры – здоровяки глухо шлепаются на бронированные животы, выполняя команду. Но потом, опомнившись после безобидного «дзинь!» бутылки об асфальт, синхронно поворачивают стволы в сторону того, кто раскомандовался, не имея на то никаких полномочий…

Тот, что был ближе к Даниле, довернуть ствол не успел. Почти бесшумно прошелестевшая очередь из АО-44 прошила асфальт, заодно прихватив макушку защитного шлема амбала, поднимающегося с асфальта. Черные осколки бронестекла брызнули во все стороны – хотя, наверно, это было не только бронестекло. Кровь в сумерках тоже всегда кажется черной.

Автоматная трескотня разорвала воздух – это палили остальные стрелки. Но не зря Данила был обучен уворачиваться от летящих стрел. Пуля, конечно, быстрее стрелы, но суть одна – предугадать миг, когда стрелок отпустит тетиву или нажмет на спуск.

И разведчик пока что предугадывал, вертясь по площадке как угорь на сковороде и огрызаясь очередями из обоих пистолетов. Его противники не умели угадывать момент выстрела, хотя двигались тоже быстро.

Но не быстрее пули…

Вот еще одного амбала очередь отбросила на мусорный бак, по которому тот медленно сполз вниз, суча ногами и закрашивая черными разводами надпись: «Для биологических отходов». Правда, и штанину Данилы на бедре резко рванула пуля. Только ли штанину? Потом разберемся, все равно в бою боли нет. Если что, боль придет потом. Сейчас есть только ты, твой враг и смерть, словно беспристрастный судья на ринге, сурово наказывающий более медлительного и неумелого.