Посомневался для вида и кивнул:

– А давай попробуем. Мне все равно торопиться некуда.

– Мне тоже, – усмехнулся курсант.

– Ты вот что, – семинарист изобразил задумчивость. – Для начала расскажи, как ты сам сюда, в Поддонье, попал. Может, и я точно так же?

– Хм… – Крэйг с сомнением оглядел Книжника. – Так же, как я? Вроде тебя я среди курсантов не встречал. Хотя ладно, давай попробуем. В общем, слушай…

Это был странный опыт. Пожалуй, самый странный, какой только был у Книжника, не считая того дня, когда он впервые покинул стены Кремля, чтобы уйти из привычного мира вместе с Зигфридом – недавним врагом из племени вестов.

Он вспоминал. Вспоминал свою «забытую» жизнь в этом «забытом» им мире, почти уже искренне веря, что действительно восстанавливает фрагменты утерянной памяти. Не верить было нельзя – можно было легко спугнуть этот неожиданный порыв спасенного им человека. Слушая его, Книжник еще раз убеждался в огромной силе человеческой благодарности – ведь только благодарность за спасенную жизнь могла толкнуть жителя этого мрачного мира на такой легкомысленный шаг.

Ведь этот паренек в своем искреннем порыве понятия не имел, что выкладывает тайны своего странного мира врагу. И не было ни малейших сомнений: узнай он правду – он мгновенно свернул бы Книжнику шею, постаравшись забыть и о долге, и о связанном с ним «бизнесе».

Этот симпатичный, в общем, паренек был воплощением подлинного кошмара, притаившегося в недрах земли в непосредственной близости от Кремля. Этот кошмар дремал добрые две сотни лет с момента окончания Последней Войны, как дремлют в почве личинки опасных насекомых.

Имя этому кошмару – Термитник. И, похоже, он зашевелился, пробуждаясь, злобно клацая челюстями своих обитателей.

Усвоить сходу устройство этого подземного мира было непросто – слишком сложен и самодостаточен был универсум, состоявший из множества уровней и слоев, обитатели каждого из которых сами не владели всей полнотой информации. Похоже, и Крэйг здорово «плыл» в знаниях об устройстве Термитника, более-менее представляя лишь кусочек паззла, к которому имел непосредственное отношение. Что придавало еще большее сходство этого места с настоящим термитником, в котором особи делятся строго по специализациям и практически не пересекаются в повседневной жизни. По такой аналогии Крэйг был особой «боевой особью» своего муравейника, никогда не общавшийся с «рабочими термитами». Более того – подобное общение в этом странном обществе не приветствовалось вовсе.

– Вчера мы здорово сцепились с «чумазыми», – рассказывал курсант, смакуя историю, как невесть какое приключение. – Уложили всех, кто не успел смыться. Хотя и сами чуть не полегли – засаду они устроили ловко.

– А зачем вы с этими чумазыми деретесь? – наивно спросил Книжник. – Они же вроде как «свои».

– Удивляюсь я тебе, Ник, даже базовых вещей ты не помнишь. Для термита свои – это боевые товарищи, и подчиняется термит только Приказу в составе Ударного Кулака Термитника. А чернь всякая, вроде вокеров и прочих отбросов, существует для того только, чтобы обеспечить боеспособность Ударного Кулака. И если на них мы отрабатываем свои навыки – то пусть радуются, что отделываются малой кровью. Так уж жизнь устроена, ты уж извини. Ведь ты тоже для меня – обыкновенный чудик со вспомогательных уровней, даже если и шлепнулся сюда с верхотуры. Да что там, для моих товарищей, что в Академию прошли – я такое же чумазое существо, которому и руки не подадут. Я и с тобой-то на равных общаюсь только потому, что мы в одной ситуации оказались. Упал на уровень ниже – язык прикуси и терпи. Такова, значит, воля Приказа.