Некогда было горевать-печалиться. Нужно вести бой, показать этим свирепым уродам!

Резко долбанул выстрел, за ним – сразу – еще один: молодые караульщики Тимоха и Крот – тоже делали свое дело. Правда, палили, похоже, в белый свет – как в копеечку, зато с каким азартом.

Недобро усмехнувшись, Рат зарядил пищаль и принялся увлеченно выцеливать светлячков… Вот здесь вот… вот как раз…

Внизу послышался вой… истошный, громкий… Или это трубила труба? Наверное, дикари подавали сигнал.

Светлячки вдруг погасли, почти одновременно, все разом. Словно кто-то умный велел погасить факелы.

– Чтоб вас! – выпалив, неизвестно куда, сквозь зубы выругался Сгон. – И что теперь? Рассвета ждать будем?

А что еще оставалось? Бездумно палить в темноту?

Впрочем, отдохнуть караульным не дали…

Что-то ударило в решетки и в каменные огражденья стен, и слева и справа. Крючья! Металлические крючья! Да, похоже, рвануть мощные, обитые железом, ворота, дикарям не хватало пороху – если он вообще у них был – и вражины задумали взять Успенскую звонницу на абордаж, словно какое-нибудь древнее судно.

Уже начинало светать, и за Пятницкой башней полыхали алым отблески рассвета. На фоне светлеющего неба на кованые прутья решетки лезли снизу кошмарные создания: длиннорукие, похожие на обезьян, дикари с мохнатыми рылами. Лезли не пустыми – с дротиками, с топорами, ножами… И – не прекращали вопить.

Уцепившись за решетку, кто-то из нео с силой метнул копье. Пронзенный насквозь, бедолага Крот откинулся от пищали, упал навзничь, ударившись головой о каменную кладку. Что-то просвистело прямо у Рата над головой – нож, дротик или пущенная снизу стрела, – рассуждать было некогда.

– Мечи! – яростно заорал Ратибор. – Рубим!

И первым нанес удар, отрубив шерстистому негодяю руку. Подлое чудище с воплем полетело вниз, да там и затихло, видимо, сломав себе шею.

Юный Тимофей тоже не терял времени даром – ловко орудовал небольшим топориком, мстя за убитого у него на глазах друга. Не отставал и Сгон – вся караульная команда действовала на редкость слаженно и грамотно, прикрывая друг друга.

Да-а, если б не решетка – вряд ли бы справились… Да и так пришлось потрудиться, сбрасывая вниз прилипшую к звоннице подлую дикарскую нечисть. Враги срывались, падали, истекая кровью, а кто-то и сам прыгал, завидев занесенный клинок… Но снизу упорно лезли другие, вопили, метали свои крючья – едва успевай поворачиваться…

На Погорелой башне громыхнула пушка – что-то осыпало подножие звонницы, словно ребенок бросился песком.

«Картечь!!!» – осенило Рата.

Пушкари с Погорелой башни палили по звоннице картечью… то есть не по звоннице, а по столпившимся у ее ворот дикарям!

Так их, гадов, так!

Еще выстрел. И снова картечью…

Вражины уже не осмеливались лезть на решетку – куда там: драпали, бежали в разные стороны. Да и выстрелы с башен звучали все реже и реже – похоже, нападение нео захлебнулось. Обычное нападение, разведка боем? Да нет! Вовсе не обычное – дикари явно пробовали, отрабатывали взаимодействие ночью. Но, Великий Био, как они могли так поумнеть?! Как?

Хотя если вспомнить, – матушка ведь не раз говорила, что нео – вполне сообразительны и очень легко учатся.

Покачав головой, Ратибор посмотрел на бегущих, уклонился от влетевшей уже на излете стрелы и со вздохом присел возле павших.

– Эй, как вы, парни? – донесся снизу знакомый голос Поликарпа. – Убитые есть?

Дикари отступали, сжигая на своем пути все: молотильные сараи, пустые хранилища для зерна, пастушеские времянки и прочую мелочь. Даже попытались было разрушить Пятницкую пристройку с ткацкими станки и прялками – да кишка оказалась тонка! С башни их встретили таким плотным огнем, что нео, потеряв сразу нескольких бойцов, с воплями унеслись прочь, к лесу.