- Жор, у тебя квартира есть?

Рыжий паренек с зарослями прыщей на подбородке поерзал на стуле и нехотя кивнул.

- Круто. Отдашь?

Он усмехнулся, но под моим тяжелым взглядом вмиг изобразил невмиручее сочувствие.

- Я не хочу жить на улице. Я не могу жить на улице, понимаешь? Из-за этого дурацкого договора у меня даже машины теперь нет!

А в ней хотя бы можно спать. И есть. И погреться, если денег на бензин хватит. И в пространстве она перемещает отлично, и там можно даже горшок с геранью поставить. Эх, мой родненький Мерседес.

- Елена Сергеевна, я…

Телефонный звонок прервал его речь, в очередной раз наполненную не то состраданием, не то извинениями, не то попыткой объяснить мне юридическим языком, что я олень. Но я и без него это понимала, и даже пару раз щупала голову на предмет рогов, но их, похоже, уже спилили.

- Мгм… уху… понял. Да. Я передам.

Жорик просиял, как будто купил арбуз, и он оказался спелым.

- Елена Сергеевна, у меня для вас великолепные новости! – объявил он, откладывая в сторону айфон последней марки. Жулики покупают только лучшее. Жорик выстоит двадцать три часа в очереди за очередным гаджетом, но упадет со страху, если злобно топнуть в его сторону. Он напоминает понарошинских собачек. Маленьких таких, которые много суетятся, бегая на лапках-спичках, громко тявкают, а стоит шикнуть на них, бегут, поджав хвост. А ведь как хорохорятся! У Аньки целый выводок таких. От нечего делать она спаривает своих собачек и продает потомство за пятьдесят тысяч деревянных.

- Да что ты, - устало оперлась рукой о стол, и умостила щеку на ладони. В сон что-то клонит. Кругом бабахает, за окном звенят бокалы, трещат бенгальские огни, раздается хохот, а мне спать хочется. И проснуться в каком-нибудь другом мире, где не было этого чертова договора! – А неплохо у тебя тут. Тепло, уютненько. Пожалуй, я поживу какое-то время здесь. Туалет есть?

- Новости! – напомнил он и хлопнул в ладоши, продолжая бесюче улыбаться. – Великолепные!

- Жена на развод подала? Хотя, какая жена с твоей-то физиономией?

- Елена Сергеевна! – обиженно протянул Жорик. – Вы хотите или нет квартиру сохранить?

Хмель как рукой сняло.

- Слушаю.

- Мне звонил начальник моего начальника, - протараторил он и приосанился. – Первый раз за десять лет!

Он поправил галстук, впечатленный звонком. А меня впечатлила математика. Первый раз за десять лет. Серьезно? Или у меня слуховые галлюцинации? Жорику двадцать три, я это по судам знаю. Не может же он с тринадцати лет людей обманывать! Да люди с таким родом деятельности в принципе недолговечные, а тут поразительная выживаемость!

- Вы ему понравились, и он предложил вам отработать долг!

- Чего-о? 

- Нет-нет, вы не о том подумали! – побледнел пацан, вжимаясь в спинку ортопедического кресла. – Никакого интима!

У меня задергался глаз.

- Ну… то есть… по специальности!

- Платье ему свадебное сшить?!

- Не ему. Не совсем. Ну… то есть… работа творческая, и вообще… так хотите или нет?

- Ты по существу.

В углу киоска затарахтел факс. Но это был неправильный факс - с непонятной пластиной сверху, похожей на сенсорный экран, и искрящимся красным кристаллом сбоку.

- По существу все вот здесь… в договоре.

У меня задергался другой глаз. Хватило с меня одного новогоднего оленя, так тут целая упряжка!

- Жора, скажи честно – ты стебешься над моим горем?

- Да что вы, Елена Сергеевна! В этот раз все надежно. По-человечески.

Отличное дополнение. Потому что вариант по-скотски мне совсем не приглянулся.

Я бегло прочитала договор, и не нашла, за что зацепиться. В последние недели юристы знатно поднатаскали меня в праве и по всему выходило, что я получаю квартиру обратно в собственность, если в течение трех лет отработаю долг. В мои обязанности входит выполнение творческой работы, связанной с моим профильным образованием, по усмотрению заказчика, но с соблюдением трудового законодательства. Прочитала договор снова, время от времени прочищая глаза. От выпитого алкоголя русские буквы превращались в непонятные символы и отплясывали на страницах как черти на кладбище.