– Неужто кузни ни у кого вокруг нет? – удивился Беломир.

– У бродников есть, да только ехать туда далече. Да и купить не на что.

– Так те же сабли на топоры и сменяйте, – тут же нашелся Беломир. – Им сабли всяко нужнее.

– Подумать надо… – задумчиво протянул старик.

– Ну, подумай. И о переезде тоже подумай, – осторожно напомнил парень и, попрощавшись, отправился в свою землянку.

Оглядывая бесконечную степь внимательным взглядом, Беломир пытался разобраться в том, что с ним происходит. Несмотря на активное участие в серьезных боевых действиях, жестоким парень не был никогда. Ведь одно дело – выстрелить в противника, готового перерезать тебе глотку, и совсем другое – добить раненого кинжалом. А он это делал. Делал, не испытывая никаких моральных и психологических терзаний.

Да, разведчики на той войне регулярно повторяли ему, что оставлять за спиной живого противника – это верх глупости. И он запомнил этот постулат, как «отче наш». Но одно дело помнить, и совсем другое – делать. Тогда, в горах, что называется, бог миловал. Даже участвуя в перестрелках, когда приходилось отбиваться от духов, закрывавших колонны, ему не доводилось добивать раненых. А тут он вынужден был делать это, чтобы обезопасить себя и тех, кто решился ему довериться.

После того непонятного переноса в его мозгу словно что-то переключилось. Что-то, что отвечает за многие, иногда даже странные умения. Так, например, прежде он не замечал за собой особого мастерства во владении шестом. Да, базовые основы были заложены во время тренировок по рукопашному бою. Элементарные навыки владения различным холодным оружием им прививали, но ставку на это никто не делал. А тут парень орудовал пикой так, что у самого глаза на лоб полезли.

Да, тактику действий при столкновении с кавалерией они с парнями из реконструкторов оговаривали и даже пытались применять в своих потешных боях, но тут все было на самом деле. По-настоящему. И эти выкладки работали. Выходит, веселясь и развлекаясь, он все равно запоминал то, чем занимался. Вздохнув, Беломир задумчиво почесал свою многострадальную бестолковку и, нащупав уже почти зажившую шишку, скривился.

Из веси он уехал спокойно. Только старейшина еще разок попробовал уговорить его остаться, но никаких препятствий никто чинить не стал. Даже припасов в дорогу выдали от души. Ему одному на месяц запасов хватит. Обе заводные лошади были основательно нагружены. Да и Ждан на глаза парню больше не попадался. То ли лечил свою головенку после полученной плюхи, то ли решил, что на одной оплеухе после сделанного Беломир не остановится. В общем, обошлось, и ладно.

Чуть шевельнув поводом, парень в очередной раз огляделся и тут же насторожился. Примерно метрах в трехстах от него, на взгорке, стояли трое всадников, наблюдавших за ним. Понимая, что устраивать со степняками скачки – дело глупое, парень быстро проверил готовность оружия и на всякий случай принялся натягивать на лук тетиву. Составной лук обладал изрядной упругостью, и оставлять на нем тетиву, сплетенную из жил, было глупо. Растянется или порвется. Особенно если на нее вода попадет.

Уперев конец лука в мысок сапога, Беломир с кряхтением согнул его и, накинув петельку тетивы, плавно отпустил. Скрипнув, лук еле слышно загудел натянутыми жилами. Пробежавшись пальцами по стрелам в колчане, парень еще раз оглянулся и, криво усмехнувшись, буркнул:

– Предчувствия его не обманули.

Степняки, съехав с взгорка, пустили коней рысью, быстро его догоняя. Коротко оглядевшись, Беломир приметил заросли какого-то кустарника и, подтянув повод, толкнул своего коня каблуками. Добравшись до зарослей, он спрыгнул с седла и, набросив повод на ближайшую ветку, оббежал кустарник. Перестреливаться со степняками с седла… ищите дураков в зеркале. Эти ребята в подобных изысках упражняются, едва научившись ходить. Так что бой нужно проводить на своих условиях.