Но через десять минут вернулась с подносом, на котором стояли две чашки с кофе и тарелка с бутербродами.

Петр вдруг понял, что и в самом деле проголодался.

– Надеюсь, они не отравлены? – неожиданно для себя и неуклюже пошутил он. – А вообще, спасибо.

– Нет, бутерброды не отравлены, – совершенно серьезно ответила Конищева. – А слабительного я вам еще в первую чашку кофе подсыпала.

Бутербродом Петр все же подавился и закашлялся. А добрая вдова подошла и похлопала его по спине, когда у Петра от кашля уже выступили слезы.

– Я пошутила, – с тем же каменным выражением лица сообщила она, вернувшись на место.

– Элина Константиновна, я человек казенный, – Петр вытащил из подставки салфетку и промокнул глаза. – И при исполнении.

Конищева пожала плечами и снова закурила. Петр принялся запивать кашель кофе.

– Скажите, в чем вы Женю подозреваете?

– Элина Константиновна, я расследую убийство профессора Конищева. Именно в связи с этим делом меня интересует его сын, Евгений Поварницын.

– Вы подозреваете Женю в отцеубийстве?!

– Это что-то из Шекспира?

– Женя не мог убить Валентина Самуиловича! – вдова подскочила с места и теперь размахивала дымящейся сигаретой. – Как вы не понимаете?! Это совершенно невозможно!

– Я верю только фактам.

– Вы вообще всех подозреваете, что ли?!

Петр пожал плечами и решил все же доесть бутерброд. А Конищева села на свое место и спросила вдруг странно спокойным голосом.

– Меня тоже подозреваете?

Петр задумался над ответом, попутно дожевывая бутерброд. Был соблазн сказать «Вы у нас подозреваемая номер один» и посмотреть на реакцию. Но решил ограничиться кивком. А когда вдова ошарашенно уставилась на него, дополнил свой жест словами.

– В ваших же интересах, Элина Константиновна, отвечать на мои вопросы и ничего не скрывать.

– А я ничего не скрываю, – быстро ответила она. Было заметно, что тот факт, что ее подозревают в убийстве мужа, произвел на нее сильное впечатление, но она пыталась взять свои эмоции под контроль.

– Вы отказались рассказывать о причинах, которые подвигли вас на брак с профессором Конищевым.

Элина Конищева смотрела на него, зло прищурив глаза. А Петр невозмутимо продолжил:

– Ваши родители погибли за полгода до того, как вы вышли замуж за Конищева. Эти два события как-то связаны?

И тут веселая вдова молниеносно влепила Петру пощечину – он даже дернуться не успел.

– Вам так нравится копаться в чужих тайнах?! – прошипела она.

– Конищева, вы в своем уме? – рявкнул Петр и потер пострадавшую щеку. – Напоминаю – я при исполнении служебных обязанностей!

– Ну так арестуйте меня! – снова прошипела она, а потом вскочила и отошла к большому окну. Шторы на нем были тоже из зеленого бархата. Она стояла у окна, и плечи ее вздрагивали.

Так.

Петр вздохнул, покосился на второй бутерброд. А потом встал и подошел к вдове. Она плакала. Точнее, она пыталась не плакать, но у нее это не получалось. Но само решение не давать воли слезам не уважать было нельзя. Петр вдруг положил руки на вздрагивающие плечи.

– Элина Константиновна, я вам не враг. Я спрашиваю не потому, что мной владеет нездоровое любопытство. Для того чтобы найти убийцу вашего мужа, мне надо все понимать про его жизнь.

– А если убийца я? – тихо спросила она.

– А убийца вы? – в тон ей спросил Петр, не убирая рук с ее плеч.

Она судорожно вздохнула. Шмыгнула носом, резко оттерла тыльной стороной кисти щеки – и шагнула в сторону.

– А это вам решать. Вы же верите только фактам.

***

Они снова устроились за столом под зеленым бархатом. Конищева закурила.

– Вам не мешает табачный дым, Петр Тихонович?