– Сам виноват, – констатировал стоящий за нами Мюрат. – Жадность фраера сгубила. Ну что встали, двинулись помаленьку.

Дальше все было одинаково – тоннели, залы, тоннели. Мы брели по этим однообразным местам, все сильнее ощущая их безнадежность и понимая, что мы тут чужие и, наверное, теперь обречены скитаться здесь, пока сами не станем частью местного пейзажа, найдя в нем упокоение. Казалось, кто-то шепчет:

– Ты не выберешься отсюда. Не мучь себя, умри. Так проще. Так легче.

Но мы шли. Боковых тоннелей стало больше, а вот свет от грибов все тускнел.

– Я узнаю эти места, и это очень хорошо, – сказал мне Мюрат и, ускорив шаг, ушел к Фитцу, что-то говоря ему на ходу. Вояка кивнул и показал нам рукой: мол, поворачиваем направо, что мы и сделали. Потом мы снова и снова поворачивали, пока не увидели какие-то яркие отблески. Через пять минут мы вышли в небольшой зал с холмиком посередине. В центре холмика ярко горел костер.

– Место ночевки, – сказал Мюрат в полный голос. – В этих шахтах таких пять. И в каждом большом подземелье они имеются. Сюда не придут монстры и призраки, тут не действует ментальное давление и нет ловушек. Тут остановимся.

И впрямь – с души спал гнет последних часов и стало легче дышать.

– Энгис, – окликнул я своего напарника. Тот не ответил. Я завертел головой. Энгиса в зале не было.

– Фитц, – тихо обратился я к нашему вожаку, предчувствуя неладное. – Энгиса нет.

– Когда ты его видел в последний раз? – спросил меня Фитц.

– Когда ты рукой махал. Потом я за тобой шел, по сторонам не глядел.

– Сколько было поворотов, не меньше пяти? – спросил Фитц у Мюрата.

Эльф кивнул.

– Все, нет больше с нами Энгиса, – спокойно констатировал Фитц. – Ну что, надо спать ложиться.

Я посмотрел в темноту тоннеля, из которого мы вышли, и пошел устраиваться на боковую.

Когда все вскарабкались на холм в центре зала, Фитц сообщил:

– Так, воинство, на сегодня все, разбегаемся. Завтра в девять утра все должны быть здесь, опаздывать не в ваших интересах, поскольку всех, кто проспал, ждать мы точно не будем. Так и будете здесь куковать до конца времен.

Воинство сообщением прониклось, поскольку после сегодняшнего дня все отчетливо понимали, что в этом заповедном месте шутить никто не будет – не располагает оно к шуткам.

Я устроился рядом с костром, с минуту задумчиво посмотрел на языки пламени и вышел из игры.

Было довольно странно ощущать себя вне подземелья. Пробыл я там всего ничего, но, видно, голова не могла перестроиться быстро, поскольку контраст между привычным мне домом в реальной жизни и синевато-мрачным подземельем в игре был уж слишком силен. Как у резко всплывающего с глубины аквалангиста начинает кипеть в жилах кровь, так и у меня начал закипать мозг.

Для снятия напряжения я принял рюмочку текилы, без всяких этих кинематографических приблуд вроде соли и лимона, и поймал слегка укоризненный взгляд Вики, видимо, давно уже пришедшей из редакции.

– Чего? – немного раздраженно спросил я.

– Ничего, – спокойно ответила она. – Так-то текилу хлестать зачем? Я вон борщ сварила, под него бы и выпил. С горячей закуской крепкое всегда лучше идет. И экзотично получится – текила с борщом.

Мне стало немного совестно – она ведь как лучше хотела, а я на нее чуть собак не спустил. Нехорошо.

– Ну да, – улыбнулся я. – Хотя профессор Преображенский супом закусывать не рекомендовал.

– Ой, надо тебе всяких профессоров слушать, – махнула рукой Вика. – Ты не думай, я не обижаюсь. Эльмирка иногда из игры еще не такая выходит. Они недавно какую-то крепость брали, так она вылезла из капсулы среди ночи, злая, как черт, ругалась так, что меня разбудила, и еще к какой-то мелочи прицепилась и наорала. Уж не знаю, что там произошло, но я даже отвечать ей не стала, она вообще неадекватная была.