Когда она умерла? – этот вопрос был сейчас самым важным для меня. Вся одежда крепкая, словно не носили ее максимум полгода, но ведь отец умер не так давно, а про мать никто не сказал ни слова!

Глубоко вздохнув, я оттянула запор, похожий на накидную щеколду. Видимо, раньше здесь был небольшой замок. Тяжелая деревянная крышка повисла на двух грубых петлях. Внутри была бумага. Нет, не просто бумага. Письма со сломанными пломбами.

Я запустила руку, и поняла, что их там не меньше тридцати. Свернутых в квадратики писем. Но тут рука нашарила что-то еще. Тряпка. Вынув всю бумагу, которую я планировала перечитать у себя в комнате, чтобы не быть пойманной здесь одним из братьев, увидела на дне тряпичный мешок. Узел долго не поддавался, но сама ткань треснула и па пол выпали три мешочка еще меньше.

— Игла в утке, утка в зайце, а заяц в шоке, - прошептала я шутку, услышанную по телевизору, и принялась распаковывать эти легкие мешки-сюрпризы. – Если они окажутся пустыми, будет обидно.

В первом оказалась прядь волос, перевязанная туго шелковистой лентой. Тоненькие, будто детские, пушистые волоски были почти белыми. На ленте золотым блестела вышивка: «Алисия».

***

Все три мешочка имели одинаковое содержание. Но имя было лишь на одной ленте. Тайн становилось все больше, и разгадывать их просто не было времени. Детей было четверо. Мешочка с локонами только три.

Надеялась я только на Лидию и Карису, причем второй я доверяла больше, потому что старухе никто и не поверит, коли она озвучит свои мысли по поводу госпожи, задающей много вопросов о своем прошлом.

Собрав все письма в подол и прижав его к себе, я поторопилась в комнату, где жила, но потом вдруг встала, как вкопанная, не доходя до двери. Я не хотела уходить отсюда. Что-то заставило меня оглянуться. В тот самый момент я решила, что жить буду здесь, а Кариса и Лидия, которая ночевала, судя по всему, в кухне на лавке, отлично уживутся там, где сейчас была моя комната.

Вывалив письма обратно в шкатулку и задвинув ее в шкаф, я вышла из комнаты. Вторая комната была чуть меньше, но в ней тоже обнаружилась большая кровать, шкаф и стол. Открыв шкаф, я сообразила, что эта комната раньше была спальней Алисии. Вещи сложены более аккуратно, платья перекинуты через деревянную перекладину. Пыли почти нет, как будто здесь убирались неделю назад.

Стены задрапированы бежевой тканью с тиснёным узором чуть зеленоватого оттенка в виде переплетающихся лоз винограда. Красивый и нежный рисунок. Светлая мебель, в отличие от первой спальни, делала комнату воздушной. Почему Алисия не жила здесь? Зачем она заняла комнату слуг? Ведь то крыло и было для слуг. Иначе отчего в нем нет подобного убранства, такой шикарной кровати и необходимых вещей?

Третья комната была жилой. Я постучала, не зная, как здесь принято, и, не дождавшись ответа, толкнула дверь. Спиной ко мне на кровати сидел Грегори. Он резко обернулся и увидев меня, снова повернулся к окну. Сейчас он выглядел совсем ребенком. Будто его кто-то обидел, и он не хотел разговаривать ни с кем.

— Грегори, - начала я и запнулась. Что я ему скажу? После того, как сломала их планы, сожгла все надежды на жизнь, какую они себе уже нарисовали.

— Что еще ты пришла сказать? Может, мне пора покинуть этот дом? – он был груб и резок, как все подростки в его возрасте. Он больше всех напоминал мне Андрейку. Колючий ежик. Но я знала, что эти ершистые дети больше всех нуждаются в заботе. Эта их оборонительная колючесть на деле скрывает нежное и доброе нутро.