Это у подруги каждый роман – готовый сценарий для ролика. Коротко, страстно и красиво. Во всяком случае, именно так она всегда ей об этом рассказывала. И про Ромку, кстати, тоже много чего ей рассказывала. Про то, как он целуется, и про то, как они с ним и в ванной, и на кухне, и в подъезде даже однажды. И все у них вроде получалось как бы само собой, без стеснения, без оглядки и без лишних опасений, а получится ли…

Она ведь не такая, как Катька! Она же скованная, стеснительная и страхов у нее ровно столько, сколько требуется для горького разочарования, после которого только друзьями и остаются.

– Санек, ты чего затихла, а, малыш?

Она так задумалась, так запаниковала, что не заметила, как он встал и подошел к ней почти вплотную сзади. Подошел, просунул руку под ее локтем и быстро выключил воду, что без толку щелкала по облупившейся эмалированной раковине. Обили-то ее, кстати, те самые горе-сантехники, уронив тридцать три раза, прежде чем поставить.

Вторая его рука обняла ее, сошлась с первой на ее животе, и обе они очень крепко прижали ее к Ромке. Она даже глаза зажмурила от того, как бешено там за ее спиной бухало его живое сердце, которое она уже успела похоронить.

– Эй, маленький, ты меня слышишь? – Он задышал ей в самое ухо, перекинув ее волосы ей на грудь, чтобы они ему не мешались. – Ты трусишь да, или не хочешь, чтобы я оставался?

– Да. – Ох, как она была ему благодарна за то, что он тут же обо всем догадался.

– Что «да»? Трусишь или…

– Трушу, Ром! Я ведь темная совершенно и после Катьки ты со мной…

– Ох, господи боже мой! Она что же, вечно будет стоять между нами?! – Ей снова удалось его разозлить, и руки, обнимающие ее живот, сделали ей почти больно. – Я тебя люблю, неужели непонятно!!! При чем тут Катька?! Так мне остаться или уйти?!

– Нет!

– Что «нет»? Остаться – нет, или уйти – нет? – Он все еще злился, судя по его голосу, но руки заметно ослабли, тут же залезая ей под футболку.

– Оставайся, – шепнула она, не открывая глаз. – Оставайся, Ром, только я…

– Да все я про тебя знаю, дурочка. – Ромка тихонько рассмеялся ей в самое ухо, перебив ее глупый бессвязный лепет. – Ну, давай, веди, показывай, где там твоя легендарная перина.

Катька-зараза рассказала! Больше некому. В ее спальню Ромка почти никогда не входил. Когда входил, постель всегда была застлана тем самым покрывалом, в которое она сегодня лила слезы.

Ну и пускай рассказала! Ей-то что с того? Ее же нет сейчас ни с ними, ни между ними. Они только вдвоем и никого больше в бабушкиной спальне, где стояла широченная высокая кровать с чугунными спинками.

Быстро раздевшись в темноте, так она сама захотела, Александра покидала дурацкое свое белье в нелепый горошек под кровать и, не глядя в ту сторону, где неторопливо раздевался Ромка, юркнула под перину. Легла и замерла, сведя коленки.

Как это будет, господи?! Как?! Быстро, страстно и красиво, как рассказывала всегда Катька, или она задохнется в удушье собственного бессилия и стыда?! Ведь у всех же бывает по-разному. И пишут и рассказывают и показывают в кино всегда все неодинаково.

Старинная кровать негодующе всхлипнула под Ромкой, когда тот встал на нее коленками и потянул на себя перину. Александра в панике ухватилась за второй ее край.

Она так не хочет! Она не хочет, чтобы он видел ее. Хоть в спальне и темень, глаза выкалывай, но вдруг разглядит всю ее несуразность!

– Сашенька, милая, расслабься. – попросил Ромка, укладываясь рядом с ней, после того, как понял, что перину она без боя из рук не выпустит. – Ну что ты, как маленькая, в самом деле! Будь взрослой девочкой, я тебя прошу…