Вильгельм Готтсрейх Сигизмунд фон Ормштейн. Наследный монарх Богемии, в прошлом ухаживавший за Ирен Адлер и опасавшийся, что та расстроит его свадебные планы. Нанял Шерлока Холмса, желая заполучить компрометирующую фотографию, на которой запечатлен вместе с примадонной. Ирен ускользнула от Холмса, пообещав никогда не использовать фотографию против короля. Судьба свела их вновь в романе «Новый скандал в Богемии».

Королева Богемии Клотильда. Урожденная датская принцесса, ставшая супругой короля Богемии после его разрыва с Ирен; была вовлечена в политические интриги в романе «Новый скандал в Богемии.

Джеймс Келли. Безумный обойщик мебели из Ливерпуля, зарезавший насмерть собственную жену и сбежавший из сумасшедшего дома; обитал в Уайтчепеле в период зверств Джека-потрошителя осенью 1888 года. Сразу после заключительного убийства переместился во Францию, где вскоре началась волна аналогичных смертей, что изложено в романе «Черная часовня».

Инспектор Франсуа ле Виллар. Сыщик из Парижа. Поклонник Шерлока Холмса, автор перевода монографий Холмса на французский язык. Сотрудничал с Ирен Адлер Нортон по делу Монпансье в романе «Авантюристка».

Барон Альфонс де Ротшильд. Глава крупнейшего отделения международного банковского альянса; владелец широкой сети агентурной разведки в Европе, наниматель Ирен, Годфри и Нелл для выполнения различных заданий, большей частью описанных в романе «Новый скандал в Богемии».

Эдуард Альберт. Принц Уэльский, широко известный как Берти; распутник и бонвиван голубых кровей, наследник королевы Виктории.

Сара Бернар. Выдающаяся актриса своего времени, обязанная своим успехом собственному таланту и экстравагантности; подруга Ирен Адлер.

Мне часто грезится заветная мечта

Безвестной женщины…

Поль Верлен. Привычная мечта (1866)[2]

Она прокладывает себе путь в ночи подобно кораблю, разрезающему волны. Юбки с оборками волочатся по земле, оставляя на скользких черных булыжниках серебристую лунную дорожку. Истрепанный подол почти до колен пропитался грязью и водой и, отяжелев, из паруса превратился в якорь. Края юбок на мгновение зачерпывают влагу и слякоть и снова прибивают грязь к ее ногам. Она уже давно перестала пытаться уберечься от потоков мутной воды.

Она не столько идет, сколько степенно шествует, как знатная особа в пышной процессии. Ее никто не сопровождает, она одна, но каждый ее шаг выразителен. После каждого – небольшая пауза. Только на самом деле нет никакой пышной процессии – рядом никого. Единственная музыка, которую дарит ей эта ночь, – обрывки шумных песен из дверей пивных, мимо которых она проходит.

Из сияющих яркими огнями дверей извергается на улицу жаркий, крепкий дух – смесь прогорклого эля, хохота и кислого пота.

Весенняя ночь холодна. В чахлых бликах газовых фонарей, от которых нет почти никакой пользы, видны лишь клубы тумана, стелющегося по мостовой.

Застольные песни – разухабистые, веселые, бессвязные – едва ли проникают в ее измученное сознание.

Ей не хватит медяков даже на кружку эля, а о ночлеге нечего и думать. Она могла бы продать себя, но слишком вымотана, чтобы обменяться парой игривых слов с одинокими мужчинами, что рыщут под мерцающим ореолом газовых фонарей.

Она знает: они там. Случись так, что кто-нибудь из этих мужчин позовет ее и даже заплатит, вместо того чтобы сбежать сразу после завершения дела, у нее будет выбор между едой, выпивкой или каким-нибудь тесным углом в шумном заведении, где ее не достанет ночной туман.

Хотя кавалеру придется самому поднять ее пропитавшиеся нечистотами улиц юбки.