– Духи… – Она немного нервно потянулась к сумочке, достала квадратный флакон, с красным бантом у крышки. – А зачем… ну вот. Это новые, их нет в продаже. Вышла только пробная партия. Николай Михайлович подарил мне.

Я открыл флакон: густой, пряный запах, тот самый, из кабинета.

Из комнатки после разговора с Зиной я вывалился встрепанный и злой. Глупость и упрямство всегда выводят из себя. А тут их в избытке. Меня догнал Вася Репин.

– Вася! Не хватало вас. Вашего таланта слышать фальшивые ноты.

Вася утверждал, что слышит, «когда кто брешет». И черт его знает, может, и слышал. Слух у него был, во всяком случае, музыкальный, чисто пел.

– А что вы успели?

Вася, как оказалось, успел многое. Медлительный, как бычок, но такой же упрямый, он опросил едва ли не всю фабрику. Получалось, что на этаже, в галерее директора, накануне побывала прорва народа. Он также выяснил, что, хотя все на фабрике вроде шло по заведенному порядку, а все же пару вечеров подряд мимо складских ворот проезжал незнакомый грузовик. После он какое-то время торчал в переулке, не гася фары. Ни номер на борту, ни шофера никто не разглядел или не запомнил. Я попросил Репина еще узнать все, что получится, про Демина. К формуле тот имел прямое отношение, доступ в кабинет у него был, сомнительный тип. Тут к нам, немного смущаясь, подошел один из рабочих.

– Нос там, – приоткрыв дверь, уважительно, выделяя слова, сообщил он. – Уж ругается, все дожидается вас. Вы же из милиции?

– Я.

Тот самый «Нос»! Раз Полина дала мне возможности, я решил, что их упускать не стоит.

Заглянув в кабинет, я увидел у окна человека с носом самым обычным. Среднего роста, худой. Лицо в резких морщинах. Кудрявые плотные волосы седеют на висках.

– Август Ипполитович Багров. Главный парфюмер, – пояснил работник.

Поэтому Нос! Ясно.

– Так-то он из французов, на самом деле БакрО, но уж переиначили, – прибавил мой провожатый.

С порога, только я успел представиться, парфюмер рассерженно заговорил, что проторчал тут больше двух часов, что мог бы провести это время на производстве, упомянув то ли партию чего-то срочного, то ли важные пробы. Я, как мог, спокойно заметил, что мы обязаны всех опросить.

– Как вы несомненно знаете, на фабрике произошел…

– Несчастный случай? – Он перебил меня и замолчал выжидательно.

– Инцидент, – ответил я осторожно. – Почему думаете, что несчастный случай?

– Производство. Всякое может случиться.

Не разуверяя его, я перешел к стандартным вопросам. Нос, так я называл его про себя, для краткости, отвечал неохотно, стараясь выяснить, что именно произошло. Показался скрытным, высокомерным. Но лучше он, чем увертливая Зина. Все же он дал свой «портрет» убитого, очевидно предвзятый и скупой на детали.

– Что за человек, по-вашему, был Кулагин?

– Не могу вам сказать. – Нос отвечал преувеличенно любезно. – Я не знал его близко.

– Как так? Работали вместе. Он директор, вы – главный парфюмер.

– Товарища Кулагина создание ароматов, моя главная задача, интересовало в крайне малой степени.

– Не слишком верится…

– Ваше право.

– Его кабинет заставлен образцами продукции. В первую очередь духами. И в разработке нового аромата он принимал непосредственное участие.

– Насчет участия – возможно. Но только в части отчетов о победах, показателях. Ну, и конечно, он любил представлять нашу продукцию в кругах, скажем… светской большевистской Москвы, это верно.

– Вам он не нравился.

– Помилуйте, я просто отвечаю на ваш вопрос. С чего бы…

– Это вы мне скажите. Повздорили накануне, верно?

Пальцы его задвигались. Нос на манер слепого машинально касался то одного, то другого предмета на столе. Но голос оставался ровным: