– Значит, твоя родня в безопасности. Ну, конечно, все же семья второго секретаря райкома. А вот моя Дарья да сыновья четырех и восьми лет остались в Лозе. Их эвакуировать приказа не поступало, потому как мы простые колхозники. Ты хочешь остановить нас?

– Пойми, Родион, вы сейчас не в колхозе находитесь, а в партизанском отряде, войсковой части, действующей в тылу противника.

– И чего ж такого мы, бойцы действующей части, сделали немцам, что они загубили наши семьи? Мы же еще ни разу не выходили из леса…

Его прервал боец того же взвода Анатолий Березин:

– Нечего попусту лясы точить, Родион. Наши семьи пожгли, а ты устроил не пойми что. Сказано, идем на деревню, значит, идем. И никто тут нам не указ! – Березин резко повернулся к командиру отряда. – Может, прикажете всех нас расстрелять за неповиновение, Павел Дмитриевич? Так отдавайте приказ. Мне интересно будет посмотреть, кто из отряда пойдет в расстрельную команду.

– Чего ты мелешь, Толя? – Командир отряда тяжело вздохнул. – Какой расстрел?

На помощь Осетрову пришел начальник разведки:

– Пусть идут с нами, командир. Все одно мужиков не остановить, а там они, может, и сгодятся. С ними мы тщательнее пожарище осмотрим.

Осетров кивнул.

– Хорошо. Родион, ты старший над мужиками из Лозы, но подчиняешься Лазурину.

– Да брось ты, секретарь, эту бюрократию. До сих пор не понял, что у нас убили семьи? – Голос Коняева сорвался на крик.

– Держись, Родя, не шуми, – сказал Березин. – Командир не виноват в том, что так получилось. Да и все мы. Никто из нас и представить себе не мог, что немцы способны на это.

– Ну да, не способны. А как они стреляют евреев, давят танками таборы цыган? Мы для них не лучше. Ладно, все наши тут?

– Все.

Коняев повернулся к начальнику разведки.

– Когда пойдем, Игнат?

– Да сейчас и пойдем. Мой боец ручной пулемет на всякий случай возьмет да санитарную сумку и двинемся.

Разведчики и мужики из Лозы взяли из табуна лошадей, одну из них запрягли в повозку. С ними стали напрашиваться недавние жители Ясино, Карчехи и Павлинки, но тут уж категорически против выступил начальник разведки. Пришлось людям отстать.

Конный отряд, состоящий из восьми разведчиков и шести жителей Лозы, прошел сторожевой пост и двинулся полем вдоль балки, смещаясь на юго-восток. Ему следовало преодолеть чуть более пятнадцати километров. Лазурин выслал вперед головной дозор из двух всадников.

Вооружение у партизан было слабое – винтовки Мосина да охотничьи ружья. У командира еще пистолет «ТТ» да пара гранат «Ф‐1». Этот недостаток огневой мощи в какой-то степени компенсировал пулемет Дегтярева.

Отряд шел осторожно, оттого и медленно. Немцы ушли, но могли и вернуться, если не затаились где-то рядом, в том же лесу, который находился между дорогами, ведущими на Ясино с Лозой, Карчеху и Павлинку. Но по пути обошлось без происшествий.

Все партизаны издали почувствовали запах гари и еще какой-то, доселе неизвестный, сладковатый. Они подошли с севера, от оврага. Лазурин приказал своим бойцам разойтись и охватить то, что осталось от деревни. Мужиков из Лозы он не тронул, те пошли прямо.

Телега встала на небольшой возвышенности. Возчик приладил к борту телеги пулемет, вставил магазин, приготовился к стрельбе.

От того, что мужики увидели, у них кровь застыла в жилах. Вместо деревушки перед ними лежало одно сплошное пожарище. Все хаты, бани, сараи, овины, хлева были сожжены. Побитый скот валялся по всей Лозе. На околице высился холм из головешек. Это и был тот новый сарай.

Разведчики пошли вокруг деревни, высматривая кого-нибудь в кустах, ямах, мелких буераках. Мужики же отправились на пожарище, шагали по черной земле, по головешкам.